Гессенская волчица - [58]

Дворцовая церковь была заполнена до отказа. Практически вся Императорская Фамилия, придворные чины, высшие сановники, фрейлины, посланники от иностранных дворов. И среди всей этой разряженной толпы возвышался обычный русский солдат, ставший крёстным царевны Ольги.

Окончание торжеств было отмечено артиллерийским салютом в сто один залп и колокольным звоном, которым гремели буквально все церкви Петербурга. Этот колокольный звон возвещал всю Россию не только о рождении царевны, но о рождении новой эпохи. Новой Александринской эпохи, пришедшей на смену эпохе Царя-Миротворца, и предвещавшей грандиозные перемены.

Глава 17

После тяжёлых родов Императрица встала «на ноги» только на пятнадцатый день. Встала и сразу же села в инвалидное кресло, ибо ходить она пока не могла. Роды неблагоприятно сказались на её слабом здоровье. Доктор Отт рекомендовал Аликс пока что воздержаться от любых нагрузок, передвигаться исключительно в подвижном кресле и принимать ежедневно соляные ванны.

Слишком много навалилось на слабые плечи молодой женщины. Трагическая смерть мужа, тяжёлые роды, и ежедневные государственные заботы. И ночные кошмары, в которых раз за разом она видела тот коричневый саквояж, летящий в сторону кареты… Грохот оглушительного взрыва, звон бьющегося стекла, предсмертное визжание лошадей… Огонь… Едкий дым… И кровь, кровь, кровь… Зачастую Аликс просыпалась ночью в холодном поту, и затем уже не могла уснуть до утра. Но утром она вставала с постели и снова приступала к своим повседневным обязанностям.

После рождения Ольги Императрица испытывала странные чувства, вселенская радость перемешивалась с тревогой за судьбу дочери. Страх поселился в её душе, и никакая охрана, никакие караульные и патрули вокруг Зимнего дворца не могли излечить Императрицу.

Точно так же, как когда-то ангальт-цербстская принцесса Фике, собрав вокруг себя преданных лично ей людей, стала Императрицей Екатериной Второй, теперь гессенская принцесса Аликс, ставшая Императрицей Александрой Первой, переступая через природную застенчивость, искала способы заработать народную любовь.

Не дожидаясь того времени, когда она сможет самостоятельно ходить, Императрица велела вызвать к себе военного министра Пузыревского. Она встретила генерала в кабинете, сидя в кресле. Вошедший военный министр был, как всегда, подтянут и импозантен, в мундире с шитьём Генерального Штаба. Белый крестик Святого Георгия и серебряные аксельбанты органично сочетались с короткой русской бородой и пенсне в тонкой золотистой оправе на породистом носу.

Пузыревский с необычной галантностью склонился и поцеловал протянутую руку Александры Фёдоровны. Она кивнула ему, указав рукой на стоявшее напротив кресло.

– Я рада Вас видеть, генерал, – тихо сказала Императрица. – Как продвигаются Ваши планы относительно реорганизации нашей армии?

– Ваше Императорское Величество, в сложившейся ситуации я вынужден ходатайствовать об увольнении от должности начальника Главного штаба генерал-адъютанта Обручева.¹²⁸

– Александр Казимирович, – перешла Императрица на французский, – если Вы считаете это необходимым, то я удовлетворю Ваше ходатайство. Но в чём причина такой просьбы? Мне известно, что генерал Обручев считается одним из столпов русской военной науки.

– Ваше Императорское Величество, у меня и у генерал-адъютанта Обручева разные воззрения на то, каким путём должна развиваться армия. Но я был бы неискренним, если бы умолчал о моральной стороне дела, – голос Пузыревского звучал негромко, но твёрдо и уверенно. – В 1863 году во время польского мятежа Обручев, будучи начальником штаба дивизии, демонстративно отчислился от должности, не желая идти на войну, которую он назвал братоубийственной. Прошло более тридцати лет, но я не могу полагаться на человека, который фактически нарушил присягу.

– Это, без всякого сомнения, весомая причина… И я подумаю над Вашей просьбой и приму решение.

Александре Фёдоровне так захотелось встать, подойти к окну, чтобы не видеть глаз Пузыревского, пристально смотревших из-под стёкол пенсне, но пока что она была прикована к креслу и не могла без посторонней помощи подняться. Зная, что военный министр сам имеет польские корни, она считала не очень тактичным вести разговор о польском мятеже.

– Скажите, Александр Казимирович, – спросила она, – почему на Ваших погонах нет императорских вензелей?

Вопрос сбил Пузыревского с толку, он на мгновение растерялся, не зная, в какую форму облечь ответ, но потом спохватился.

– Ваше Императорское Величество! Я не был удостоен высокой чести быть причисленным к Свите. Моя служба долгое время проходила в Варшаве… А стать свитским обычно суждено тем, кто служит поближе к Петербургу…

– Поздравляю Вас моим генерал-адъютантом, Александр Казимирович, – произнесла Императрица по-русски, улыбнувшись, и её прекрасные тёмно-синие глаза немного оттаяли.

Генерал вскочил, как юный поручик, вытянулся и громко произнёс:

– Благодарю, Ваше Императорское Величество!

– Присядьте, генерал… Я искренне рада, что именно Вы стали первым генерал-адъютантом моего царствования. Но я позвала Вас для того, чтобы приказать… Я желаю назначить мою дочь шефом Атаман-