Гессенская волчица - [130]

Если Пузыревский однозначно выступал за то, чтобы военный министр полностью сосредоточил в своих руках руководство армией, имея начальника Главного штаба своим первым помощником, то командующий войсками Туркестанского округа генерал Куропаткин²⁹⁴ выступил с предложением обратиться к германскому опыту и создать Генеральный Штаб, независимый от Военного министерства. Хотя командующие войсками военных округов были приглашены лишь для высказывания своего мнения и права голоса в Комитете не имели, выступление Куропаткина было воспринято с большим вниманием.

Любитель длинных речей, говоривший всегда спокойно и свободно, с большим апломбом, Куропаткин умел произвести впечатление сильного человека, знающего своё дело. Не лишённый известного литературного дара, озарённый лучами скобелевской славы, он воспринимался многими слушателями, как естественный наследник скобелевского умения руководить людьми и бросать их в бой на смерть или победу.

И вот теперь Куропаткин предлагал коренным образом изменить всю систему военного управления. Военное министерство виделось ему лишь учреждением, обслуживающим хозяйственные потребности армии, а начальник выделенного в самостоятельную единицу Генерального Штаба – фактическим главным начальником всем сухопутных сил. Военный министр таким образом превращался в номинальную фигуру, обеспечивающую войска мундирами, боеприпасами, денежным довольствием, казармами и лазаретами.

Пузыревский не стушевался и первым прокомментировал проект Куропаткина. Он говорил спокойно, уверенно, не показывая волнения.

– Предложения Алексея Николаевича, господа, это фактически калька с германской системы. Не будем забывать, что в Германии не существует единого военного министерства. Пруссия, Бавария, Саксония, Вюртемберг – все они имеют своих военных министров. Всё это – последствия особого устройства Германской Империи, в которой по сей день сохранились королевства и герцогства с собственными монархами. Я не могу считать такую организацию военного управления нормальной. Лебедь, рак и щука, вот что получается. При кайзере ещё существует особый «военный кабинет», ведающий личным составом офицерского корпуса. Может, и нам тогда создать что-либо подоб-ное?

Куропаткин пустился в пространные рассуждения о том, что миллионная численность русской армии и географическое положение России предполагают обязательное разделение военного управления между Военным министерством и Генеральным Штабом, которому во время войны надлежит стать органом по разработке стратегических планов и руководству действующей армией.

Начальник Главного штаба генерал Лобко слушал Куропаткина очень внимательно, что-то чёркая синим карандашом в своём блокноте. Профессор военной администрации, сухой и строгий человек, генерал всегда был необычайно сдержан, и после того, как Куропаткин закончил свою речь, Лобко заговорил чёткими рубленными фразами.

– Вопросы полевого управления уже разрешены Высочайше утверждённым Положением.²⁹⁵ Высшим и полным начальником всех войск и чинов на театре войны, не исключая и членов Императорской Фамилии, определён Главнокомандующий. Создание Генерального Штаба в предлагаемом виде ломает всю систему. – Лобко посмотрел из-под пенсне на Куропаткина, пристально и как-то весело. – Алексей Николаевич! Тем самым начальник Генерального Штаба превращается в Главнокомандующего. Уж не себя ли Вы прочите на это место?

– Не отрицаю, Ваше Высокопревосходительство, что начальник Генерального Штаба станет высшим начальником армии! Что же касается моей персоны, то ежели Государыня соизволит пожаловать меня Высочайшим доверием, я, как и положено солдату, приму таковое назначение и буду служить Отечеству!

Голос Куропаткина прозвучал весьма пафосно, но у большинства присутствующих это не вызвало особого энтузиазма. Великий Князь Николай Николаевич, видевший себя в мечтах выдающимся полководцем, который выиграет не одно сражение, не удержался и едко спросил Куропаткина:

– Главнокомандующим – это прекрасно, но кто же при Вас будет Скобелевым?

Великокняжеская бестактность вызвала сдержанные смешки. Многие из присутствующих помнили слова княгини Белосельской-Белозерской²⁹⁶ о том, что великий Скобелев называл Куропаткина лишь прилежным исполнителем. При этом «белый генерал» отмечал, что Куропаткин никогда не в состоянии будет принять самостоятельное решение и взять на себя ответственность, а потому будет неспособным военачальником во время войны.

Куропаткин что-то хотел возразить, но стушевался и лишь махнул рукой. В результате недолгого обсуждения его проект был провален с треском, как не заслуживающий внимания.

После многочасовых дебатов программа Пузыревского была утверждена большинством голосов. Изменялась структура Главного штаба и положение его начальника, который отныне становился помощником военного министра. В связи с этим специально для генерала Лобко вводилась должность второго помощника военного министра, а для генерала Бальца,²⁹⁷ которого Пузыревский вытащил из Варшавы, вводилась должность главного начальника тыла.

Кавалеристы ликовали, ибо сбылась их мечта о возвращении гусарских и уланских наименований. Ставшая притчей во языцех «драгунская реформа» 1882 года не только лишила гусар и улан их нарядных мундиров, но и вызвала в армии волну отчаянных протестов. Достаточно вспомнить, что в Киевском гусарском полку, после переименования его в 27-й драгунский, все офицеры демонстративно подали в отставку. А павлоградские гусары и вовсе устроили «похороны гусарского ментика». Похоронили честь по чести. Изготовили роскошный гроб, обитый глазетом, с лентами и кистями, и положили внутрь венгерку с чакчирами, ментик, гусарские сапоги-ботики. Гроб поставили на катафалк и под звуки похоронного марша всем полком проводили до кладбища, где под ружейный салют опустили в могилу. За эти «кощунственные похороны» командира полка отрешили от должности. И вот теперь справедливость восторжествовала. Комиссии под председательством барона Бильдерлинга