Гессенская волчица - [129]

Пузыревский ответил за канцлера.

– Я не берусь судить о тяжести флотской службы, Ваше Высочество, – голос генерала был тихим, но твёрдым. – Но я прекрасно осведомлён о быте нижних чинов в армии. Русский солдат спит на деревянных нарах, на соломенных тюфяках и подушках, без наволочек. А укрывается шинелью, мокрой после дождя, грязной после учения. Я на днях посетил военную тюрьму, и должен сказать Вашему Высочеству, что быт арестантов практически не отличается от быта нижних чинов. Но мы же должны делать различие между преступниками и защитниками Отечества?

После долгих перепалок предложения Пузыревского были приняты, но Великий Князь Александр Михайлович настоял, чтобы в журнале было записано его отдельное мнение о необходимости усилить сухопутные силы лишь на Дальнем Востоке. Во второй части доклада военный министр повёл речь о создании полноценного Генерального Штаба. В России существовала Николаевская академия Генерального Штаба, существовал многочисленный корпус офицеров Генерального Штаба, но вот самого Генерального Штаба не было в помине с 1865 года. Офицеры, окончившие академию по первому разряду, переводились в Генеральный Штаб, получая особый мундир, украшенный чёрным бархатным воротником и серебряными аксельбантами, а также право на ускоренное производство в чины.

Корпус офицеров Генерального Штаба, которых в войсках именовали не иначе, как «моментами», предназначался для составления дислокаций, маршрутов и диспозиций для боя и для движения; производства военных обозрений, съёмок и рекогносцировок; вождения колонн на театре войны вообще и на поле сражения в особенности; избрания совместно с военными инженерами позиций и пунктов для крепостей и укреплений; выполнения военно-статистических, военно-исторических и военно-административных работ.²⁹⁰

Штабная служба протекала в дивизионных и корпусных штабах, для меньшинства – в штабе военного округа. Только это меньшинство и занималась настоящей работой Генерального Штаба, остальные же «академики» корпели за письменным столом, составляя бесчисленные донесения, ведомости, ответы на пустяковые запросы, что вполне было по силам любому заурядному офицеру без академического образования. Несколько лет такого бумажного опыта постепенно превращали «генштабиста» в рядового канцеляриста. Полученные в результате кропотливого труда знания утрачивались, а ум всё больше обращался к мелочам, к формализму, к казуистике. Те, кто достиг должности начальника штаба дивизии, затем автоматически получали в командование полк, а дальше всё шло по накатанной дорожке. Бригада, дивизия, корпус.

Многие «генштабисты» достигали высших военных постов, имея за собой полтора года командования в строю только ротой и батальоном, проведя всю службу в различных канцеляриях. Сплошь и рядом офицеры Генерального Штаба назначались на военно-административные должности, не снимая своего мундира. Достигнув кресла губернатора, градоначальника или же полицмейстера, они потом спокойно могли вернуться в строй, получив должность начальника дивизии.

Но главная беда заключалась в том, что в России не существовало Генерального Штаба, как центрального органа, занятого разработкой плана войны. Возглавлял шестисотенный корпус «генштабистов» начальник Главного штаба, который фактически являлся руководителем одного из управлений Военного министерства. Главный штаб ведал сведениями о войсках, делами по личному составу и комплектованию войск, делами по устройству, службе, размещению и хозяйству войск, геодезическими работами, военно-статистическими описаниями, сбором разведывательных данных.²⁹¹ Из его восьми отделений лишь одно ведало вопросами, относящимися к службе Генерального Штаба, и если германский Grosser Generalstab²⁹² находил, чем занять девяносто «генштабистов» (из ста восьмидесяти имеющихся), а также семьдесят офицеров Nebenetat,²⁹³ то в русском Главном штабе по штату предусматривалось иметь 3 генерала и 22 штаб-офицера Генерального Штаба. Двадцать пять человек из шестисот, носящих мундир Генерального Штаба.

Правда, в 1894 году генерал Обручев попытался изменить ситуацию, представив Ванновскому проект реорганизации Главного штаба. Его суть состояла в том, чтобы превратить Главный штаб в орган «высшего стратегического порядка», а его начальника сделать одновременно товарищем (помощником) военного министра с правом доклада непосредственно Императору.

Предлагалась вменяемая структура штаба: отделы генерал-квартирмейстера, дежурного генерала, военно-топографический и по передвижению войск (т.е. точно такая структура, как в штабах пограничных военных округов), причём начальники этих отделов должны быть приравнены к начальникам главных управлений Военного министерства. Таким образом, в лице генерал-квартирмейстера появился бы человек, непосредственно руководящий всей стратегической частью и службой Генерального Штаба.

Увы, Ванновский счёл подобные «прожекты» подкопом под себя и возвеличиванием фигуры Обручева. Доклад был надёжно спрятан в пыльный шкаф, где и дождался прихода Пузыревского в кресло военного министра.

И вот теперь военный министр представлял переработанный проект Обручева, призывая членов Комитета Государственной Обороны поддержать его предложения. Министра финансов, разумеется, интересовало лишь одно, сколько будет стоить предлагаемая реформа. Генералитет же интересовало совсем иное, а именно – порядок подчинённости.