Гессенская волчица - [127]

В 1887 году, командуя стрелковым батальоном, генерал заинтересовался хлебопечением, в результате чего изобрёл двухъярусные печи, которые давали отличный хлеб, большой припёк и экономию дров. «Печи Васмунда» получили широкое распространение в армии. В гвардии же был принят на снабжение солдатский ранец, проект которого был придуман Васмундом по опыту походной жизни.

И вот теперь, получив весьма широкие полномочия, генерал посягнул не только на спокойствие генералов и полковников, но даже на хозяйственную часть, запретив отправку солдат осенью на частные заработки. И это в то время, когда практически во всех частях по окончании летних лагерных учений солдаты отправлялись на заработки, на месяц-два. Обычно командир батальона или полка договаривался с каким-нибудь помещиком и отправлял солдат на сенокос. Или же по договорённости солдатики строили железные дороги и дома, работали на фабриках. Треть заработанных денег получал сам солдат; другая треть вычиталась на закупку необходимого имущества, которое не могло быть изготовлено в полковых мастерских, а также на улучшения питания нижних чинов; ещё треть шла в пользу не бывших на работах.

А что было делать командирам? Хорошо было служить в тех гвардейских частях, где командир полка или эскадрона обладал значительным состоянием и мог себе позволить потратить личные средства на содержание нижних чинов, а вот в армейских полках приходилось изворачиваться и искать заработки на стороне. Ведь солдатам не полагалось от казны ни подушек, ни одеял, ни постельного белья, не говоря уже о полотенцах!

Русский солдат не получал даже сапог, а лишь сапожный товар и деньги на пошив сапог… целых 35 копеек в год. Обычно, чтобы пошить сапоги, солдату приходилось к этой сумме добавлять свои кровные 2 рубля. Кстати, нижнее бельё и гимнастические рубахи – всё это шилось в полковых швальнях, силами самих же нижних чинов.

В результате обучение нижних чинов было поставлено таким образом, что систематически они обучались лишь четыре месяца первого года службы до постановки их в строй, а после того большая часть времени уходила на всякие наряды, на хозяйственные работы в полку и на вольные работы.

И вот на всё это посмел посягнуть генерал Васмунд! На недоумённые вопросы начальников дивизий и полковых командиров, как же им обходиться без дополнительных солдатских приработков, он лишь усмехался и начинал горячо доказывать, что существующую порочную систему хозяйствования и довольствия войск давно пора менять… Многие игнорировали указания Васмунда, считая, что пройдёт совсем немного времени, и эта несусветная глупость будет отменена. В результате два полковника, подполковник, шесть капитанов и два ротмистра поплатились за свою легкомысленность отставкой.

Разумеется, что больше всех доставалось от Васмунда гвардии и частям Петербургского военного округа, которые первыми стали учиться по-новому и привыкать к новым требованиям. Ночные атаки, форсированные марши по 20-25 вёрст в грязь и дождь, и стрельба, стрельба, стрельба…

Сам прекрасный стрелок, горячо увлекающийся охотой и стрелковым делом, генерал требовал, чтобы командир того полка, который не получал за стрельбы оценки «отлично», отрешался от должности. А лыжи? Если раньше на лыжах ходили лишь «охотничьи команды» пехотных полков, то теперь на лыжню встали кавалергарды и артиллеристы, драгуны и сапёры. В полковых швальнях срочным образом перекраивали старые шинели в лыжные куртки, из экономических сумм заказывали «финские шапки».²⁸¹

Если раньше после дневных маневров в Красном Селе гвардейские офицеры спокойно отправлялись к Кюба²⁸² или Донону,²⁸³ чтобы там насладиться прелестями французской кухни, то после изматывающих тренировок на новый лад юные поручики и молодые ротмистры буквально валились с ног. Тут бы до постели добраться и упасть замертво. Измученные гвардейские остряки не заставили себя ждать, наградив Васмунда издевательским прозвищем «enfant terrible».²⁸⁴

* * *

Заседание Комитета Государственной Обороны проходило в расширенном составе. В кабинете Великого Князя Сергея Александровича было тесно от собравшихся генералов и адмиралов, сверкающих блеском погон и аксельбантов. Среди них выделялась штатская фигура нового министра иностранных дел Нелидова, облачённая в тёмно-серую пиджачную пару.

Военный министр представлял объёмный документ, который именовался «Программа мероприятий по усилению обороны государства и развитию сухопутных вооруженных сил России».

Съехавшиеся со всей России командующие войсками военных округов, хотя и были предварительно ознакомлены с содержанием программы, не уставали удивляться размаху Пузыревского. Рассчитанная на ближайшие десять лет программа предусматривала не только формирование новых дивизий и корпусов, но и существенное переустройство войск и войскового хозяйства, изменение штатов, а также перевооружение полевой артиллерии на скорострельные системы и масштабное внедрение пулемётов.

Пузыревский считал крепости на западных границах России необходимостью, ибо знал слабые пропускные возможности отечественных железных дорог, не способных обеспечить быструю мобилизацию. Знал генерал и про то, какие допотопные орудия числятся в штатах русских крепостей. Став военным министром, он сразу же обратил внимание на новинку, которая предлагалась на вооружение русской армии – пулемёты Максима, сочтя, что такие скорострелки будут весьма кстати в крепостях, где на вооружении в качестве противоштурмовых орудий до сих пор состояли гладкоствольные медные «единороги».