Гессенская волчица - [107]

А вот с господином Ротшильдом пришлось повозиться, ибо в ответ на требование продать активы, барон стал откровенно гадить. Европейские газеты с подачи Ротшильда выплеснули очередную порцию грязи на Россию, а уже 5-го марта рабочие ротшильдовской компании вышли на улицы Баку.

Полиция пыталась разогнать незаконные сборища, но на помощь рабочим пришли громилы, нанятые бароном Эфрусси, вооружённые дрекольем и стальными прутьями. В городе начались погромы и поджоги. Под угрозой оказались нефтепромыслы.

В ответ на это наместник Кавказа князь Амилохваров²²⁹ ввёл в Бакинской губернии положение чрезвычайной охраны. Солдаты Сальянского и Шемахинского резервных полков взяли под охрану нефтяные промыслы, чтобы не допустить их поджога. По приказу наместника в Баку в помощь полиции перебросили три батальона кавказских стрелков, 84-й Ширванский полк и казачьи сотни 1-го Лабинского полка. Город был оцеплен войсками, а канонерские лодки Каспийской флотилии «Пищаль» и «Секира» подошли к берегу и навели пушки на город.

Ширванцам пришлось несколько раз стрелять в толпу, разгорячённую спиртом и одурманенную опиумом. Было убито более двухсот человек, после чего полиция при поддержке казаков произвела аресты.

Жандармское управление сразу же установило, кто организовал беспорядки, ибо несколько сотрудников ротшильдовского «Каспийско-Черноморского товарищества», напуганных столь жестоким расстрелом, выдали барона Эфрусси, который финансировал погромщиков.

Ротшильдовский зять был немедленно арестован и в кандалах доставлен к князю Амилохварову. Старый боевой генерал был прост и резок, и тем паче чужд всякого рода дипломатиям. Напуганный столь нелестным обращением, но сохранивший свой гонор и самоуверенность, Эфрусси стал протестовать, заявляя, что он дворянин и барон, и что его арест очень дорого обойдётся России.

В ответ на угрозы князь Иван Егорович высказался очень просто:

– Плевать я хотел на твои купленные титулы! Это в Париже ты барон. А у меня в Тифлисе ты просто одесский выскочка и еврей. А очень скоро станешь и висельником, ибо тебя будет судить военный суд. Как государственного преступника… И яйца, даже от Фаберже, тебя не спасут!

Барон Эфрусси был помещён в Метехский тюремный замок, после чего Альфонс Ротшильд незамедлительно телеграфировал в Петербург, что он готов продать активы…

После завершения сделки Ротшильда с Русским нефтепромышленным обществом барон Эфрусси был освобождён и выслан из России.

* * *

Создавшийся нефтяной триумвират» в лице князя Абамелек-Лазарева, барона Нобеля и действительного статского советника Манташева принял решения, которые ввергли в шок промышленную Европу. Отныне вывоз из России сырой нефти был воспрещён… Только керосин, мазут или же иные продукты переработки. Любые продукты, согласно пожеланиям покупателя, самого высокого качества, но только не сырьё в виде необработанной сырой нефти…

Глава 32

Печальная годовщина смерти Николая II прошла в напряжённом ожидании. По данным Департамента государственной полиции ожидались покушения на Великого Князя Сергея Александровича, графа Игнатьева и графа Воронцова-Дашкова. На петербургских улицах по ночам появлялись листовки от имени новоявленного «Союза Народной Воли».

Плеве умолял Сергея Александровича ограничить выезды и хотя бы временно переселиться с семьёй в Зимний дворец. Но Великий Князь был непреклонен, категорически отказавшись прятаться от революционеров, считая это унизительным для русского генерала. Каждый день его карета в сопровождении кортежа следовала от Сергиевского дворца в штаб Петербургского округа на Дворцовую площадь.

Канцлер и граф Воронцов-Дашков тоже отказались прятаться, упрекнув Плеве, что он обязан не предупреждать о возможных покушениях, а изловить тех, кто таковые покушения планирует. Правда, согласились увеличить число сопровождающего конвоя…

Александра Фёдоровна не покидала Зимний дворец. Даже траурные торжества не смогли заставить Императрицу выехать за его пределы. Слишком сильно было потрясение, перенесённое год назад. Ни рождение дочери, ни каждодневные государственные заботы не вычеркнули из её памяти страшные первоапрельские события, мучения мужа, его глаза, наполненные болью и страданием.

На годовщину в столице собрались практически все представители Императорской Фамилии. Даже Владимир Александрович прибыл с Дальнего Востока, проделав весьма долгий путь. Лишь Цесаревич Георгий по предписанию врачей оставался в Аббас-Тумане, а Великий Князь Николай Константинович – в Ташкенте, куда был сослан за кражу бриллиантов у своей матери.

* * *

В воскресный день 7-го апреля, после обедни, в Аничковом дворце было многолюдно. Мария Фёдоровна устроила неофициальный обед, на который были приглашены приверженцы её «дворцовой партии». По завершению обеда наиболее близкие и доверенные лица перешли в Жёлтую гостиную, куда лакеи подали кофе.

Задрапированные жёлтым тиснёным бархатом стены гостиной, два мраморных камина и мебель из карельской берёзы создавали необычайный уют, присущий всем творениям великого Карла Росси.

Владимир Александрович, облачённый в парадный мундир с эполетами и орденской лентой, по-хозяйски расположился на неуклюжем диване, не выпуская из рук богато изукрашенный фельдмаршальский жезл. Мария Павловна послушно села рядом.