Герой Советского Союза Борис Пирожков - [4]

От неожиданности все растерялись, и куча расползлась. Борис не успел вытащить ноги из рамы и остался висеть вниз головой. В этот момент вошла учительница Валентина Александровна. Она помогла Борису освободить ноги и поставила его перед классом.

— Отвечай, Пирожков, каким образом ты сломал стекло?

Борис молчал. Он только теперь осознал, что натворил.

— Молчишь. Хорошо, завтра пусть придут в школу родители и узнают о твоем поведении.

Это было самое неприятное для Бориса. «Отец, конечно, не погладит по голове», — думал он.

В этот момент с места поднялся Костя Симакин.

— Валентина Александровна, Пирожков не виноват. Виноват я, — заявил он.

Учительница не успела перевести на него свой взгляд, как встали Владимир Гущин, Николай Гонцов, Анатолий Галкин, Анатолий Дугин. Они тоже взяли вину на себя: каждый из них знал, что дома Бориса накажут.

— Но стекла сломал Пирожков, пусть он их и вставит, — такое решение приняла Валентина Александровна.

Весь урок Борис думал, как выйти из положения, где взять денег на вставку стекол. У отца лучше не просить, а у матери — их нет.

Но как только окончились занятия, к Борису подошел Костя.

— Не волнуйся. Будет полный порядок. А ну, орлы-македонцы, гони монету на стекла! — крикнул Костя на весь класс и положил свою помятую фуражку на стол. В нее сразу же посыпались медяки.

Когда сбор был завершен, Костя подсчитал деньги.

— Кажется, хватит. Мало будет, поторгуемся со стекольщиком.

Друзья пошли на базар.

На другой день до начала уроков они вставили оба стекла и старательно промазали их замазкой. Дружба после этой истории стала еще крепче.

Об истории с выбитыми стеклами Борис помнил всю жизнь.

Летом 1931 года Борис окончил семилетку. Перед ним встал вопрос — что делать дальше?

О продолжении учебы нечего было и думать, так как отец вновь не работал. За советом Борис пошел все к тому же Ивану Васильевичу Галдину.

— Голову не вешай, Борис. Поступай в ФЗУ. Работа на заводе поможет тебе лучше узнать жизнь. А учиться можно и потом, на рабфаке. Рабочему человеку туда всегда дорога открыта. Глядишь, и институт закончишь, инженером станешь, заводы строить будешь.

Борис послушался Ивана Васильевича и пошел в ФЗУ.

Для него кончилось детство.

В рабочем коллективе

Прошло два года. Борис Пирожков успешно окончил ФЗУ и был направлен в ремонтно-механический цех. Вскоре его перевели на еще более ответственную работу, требовавшую высокого уменья и мастерства. Об этом хорошо было известно Борису.

«Справлюсь ли на новом месте, хватит ли у меня навыков?» — думал он, — пока шел к старшему мастеру пролета Ивану Павловичу Сумбайкину.

Мастер встретил его приветливо.

— Мы знаем, кого берем, — ответил он, когда Борис высказал свои сомнения. — Без труда не вытащишь и рыбку из пруда. Попотеешь — научишься делать отличные детали. Станок тебе дадим самого почетного человека в цехе — Василия Ивановича Ушакова. Он член ЦИКа. Теперь в Москве, у Михаила Ивановича Калинина работает. Золотой человек. Он и токарное, и фрезерное, и модельное дело знает, так что станок старого рабочего и коммуниста тебе, как комсомольцу, по эстафете передаем.

Борису хотелось оправдать доверие, которое ему оказали, передавая станок члена правительства. Но первый же день работы на новом месте для него сложился неудачно. Сказалось неумение разбираться во всех подробностях чертежей.

К концу смены какой-то парень, постарше Бориса года на три, подошел к станку. Сначала он молча следил за движениями новичка, потом поднял обработанную шестеренку.

— Тоже мне фрезеровщик, — ядовито заметил парень и со злостью кинул деталь.

От обиды Борис ничего не сказал и остановил станок.

Он даже не заметил, как подошел Сумбайкин.

— Ты чего не работаешь? Я все знаю. Язык у этого парня впереди ног бежит. Языком-то он берет, а дела не делает, — спокойно и как-то щурясь в улыбке, сказал мастер.

От слов Сумбайкина Борису стало легче, спокойнее.

— А теперь покажи, как обрабатываешь контур.

Борис положил деталь и начал ее фрезеровать.

— Да ты правильно, парень, делаешь, только вот грани отделываешь не по чертежу и делительной головкой не умеешь правильно пользоваться. Но этому мы тебя научим.

Не успел на другой день Борис встать к станку, как к нему подошел рабочий средних лет.

— Это ты Пирожков?

— Я, а что?

— У тебя, говорят, нелады с чертежами?

Борис видел этого невысокого, но крепко сложенного рабочего еще вчера, когда вместе с Сумбайкиным шел к станку. Тогда он отчитывал молодого паренька, который, не успев пустить станок, пошел в курилку.

«Ну, теперь и мне достанется на орехи», — подумал Борис.

— Моя фамилия Ермолаев, зовут Владимир, по отцу Константинович. Как тебе удобно, так и зови. А тебя как?

— Борис.

— Ну, вот и хорошо. А теперь давай учиться разбирать чертежи. Запомни на всю жизнь — чертеж — язык техники.

Легко и просто чувствовал себя Борис с Ермолаевым. Объяснял тот спокойно. Начал, как говорят, с азов, а затем постепенно перешел к разъяснению сложных операций.

Василий Константинович беседовал со своим подопечным не только о работе. Он интересовался, что делает Борис дома, какие книги читает, собирается ли учиться дальше. И Борис ничего не скрывал от Ермолаева, прислушивался к его советам.