Герои Курской битвы - [97]

Маршал вспоминал, что перед началом сражения его армия насчитывала 631 боеготовый танк. К концу июля с помощью ремонтников и экипажей удалось довести число боевых машин до 500 единиц. В армию начало поступать пополнение. В экипажи пришли молодые бойцы из Вологодской и Архангельской областей. Северяне, крепкие ребята. Наступать предстояло с ними.

12

Здесь я приведу обширную цитату из мемуаров маршала М. Е. Катукова. Она того стоит. По сути дело это своего рода аналитическая записка, составленная по итогам сражения наших войск на южном фасе Курской дуги. Основной упор в ней, как и стоит ожидать от танкиста, сделан на действия танковых войск.

«Известно, что Красная армия по числу бронеединиц, участвовавших в Курском сражении, превосходила немецко-фашистскую. Однако ряд существенных обстоятельств практически сводил на нет численное превосходство. Так, например, из 3300 танков и САУ, имевшихся в распоряжении Воронежского и Центрального фронтов, примерно одну треть составляли машины лёгкого типа, которые были малоэффективны в столкновении с „Тиграми“ и „Пантерами“. Другое существенное обстоятельство заключалось в том, что танковые армии новой организации были созданы незадолго до Курской битвы, а 4-я к началу боёв ещё только завершала своё формирование. Штабы некоторых армий были укомплектованы молодыми офицерами, не имевшими опыта управления войсками. Да и в высших штабах далеко не всегда и везде существовала чётко выработанная теория оперативного использования таких крупных объединений, как танковая армия.

И всё же опыт Курской битвы, несмотря на отдельные просчёты и ошибки, не утратил своей поучительности до сих пор. По существу, впервые в истории войны массированное применение бронетанковых войск оказало решающее влияние на исход не только армейских, но и фронтовых операций. Именно в сражении на Курской дуге советские танковые армии показали, что они способны решать крупные оперативно-стратегические задачи как в обороне, так и в наступлении.

Впервые в Курской битве советское командование имело возможность построить танковые войска в несколько эшелонов, причём каждый эшелон имел строго целевое назначение. Отдельные танковые бригады и полки, расположенные в пределах оборонительных полос общевойсковых армий, размещались на особо танкоопасных направлениях, являясь как бы составной частью противотанковых опорных пунктов и противотанковых районов, другие части были резервом командиров стрелковых соединений.

Танковые армии и отдельные танковые корпуса, составлявшие второй эшелон и резервы фронта, располагались позади общевойсковых армий в 30–50 километрах от переднего края. Этот эшелон являлся основной силой, с помощью которой советское командование повернуло ход оборонительного сражения в свою пользу. Несмотря на массированные атаки танков противника, наступавших, как правило, группами по 200–300 машин на узких участках фронта, оборона продолжала оставаться устойчивой. Там, где стояли бронетанковые войска, противнику так и не удалось прорвать её на всю глубину.

Советское командование впервые использовало мощные танковые соединения и объединения для удержания полос в глубине, и эта новая форма их оперативного применения принесла свои плоды. В сущности, эта мысль выражена в донесении командования Воронежского фронта в Ставку: „Противник разбился на Обоянском направлении и нашего фронта не прорвал… и если бы было принято решение наносить контрудар танковыми соединениями, то при отсутствии уже прочного фронта стрелковых войск в полосе шоссе мы быстрее израсходовали бы свои силы, а противник прорвался бы на Обоянь, а далее он начал бы развивать успех на Курск…“».

Из этого донесения явствует, что 1-я танковая армия сыграла роль бронированного щита, о который разбилось наступление фашистов на Обоянском направлении. В последующих операциях она выполняла роль меча, рассекающего группировку противника.

Если мысль Катукова опрокинуть в 41-й год, в дни битвы за Москву и конкретно в период контрнаступления, можно при помощи этой ретроспекции ответить на один беспокоящий вопрос: почему ни Западному, ни Калининскому фронтам, наступавшим на войска группы армий «Центр», не удалось осуществить ни одного окружения, ни одного широкого охвата, не получилось создать ни одного «котла». Потому и не получилось, что вводить в бреши, создаваемые в немецкой обороне, было некого. Во время Вяземской операции попытались вводить кавалерию, но копыта с моторами тягаться не смогли. Получили два «котла», в которых погибли ударные группировки Западного и Калининского фронтов, которые так и не смогли выполнить поставленные задачи. А нужны были танковые армии. Даже не корпуса — армии. Крупные объединения, которые могли бы стать в руке главнокомандующего и командующих войсками фронтов мечом рассекающим.

13

Дорога на Днепр для катуковцев открылась, в сущности, сразу, ещё до Белгородско-Харьковской операции. Но всё же — по порядку.

Первого августа командующий 1-й танковой армией прибыл на совещание, собранное командующим войсками Воронежского фронта Ватутиным и представителем Ставки маршалом Жуковым на командном пункте 5-й гвардейской армии. Были приглашены командармы и командиры корпусов. На этом совещании были поставлены задачи на предстоящее наступление.