Герои Курской битвы - [140]
— Не беспокойтесь, товарищ майор, — ответил Кульбертинов, — охотник хорошо видит и днём, и ночью. Днём — как беркут, а ночью — как сибирская сова.
— Задача ясна?
— Не совсем, товарищ майор. Только наблюдать и слушать? А винтовка пусть ржавеет?
Майор Козин сдержанно засмеялся:
— Раз-другой можешь выстрелить. Разрешаю. Но не больше. Договаривайся с Великановым.
Он бежал, как олень. На правый фланг к ручью и оврагу, мимо которого их рота проходила несколько часов назад. Винтовку с зачехлённым прицелом по-охотничьи бережно держал в руках прикладом вперёд. У кромки оврага начинались окопы. Здесь его окликнули. Он назвал свою фамилию. Она и была паролем.
— А, сибирячок, — отозвался из темноты чей-то властный голос. — Проходи.
Его встречал сам командир роты старший лейтенант Великанов. Ротный вполне соответствовал своей фамилии — рослый, с медвежьей походкой.
— Откуда призван? По голосу слышу — якут?
— И якут, и эвенк, — ответил Кульбертинов.
— А я с Алдана.
— Земляк!
Обнялись. Старший лейтенант Великанов обхватил щуплого Кульбертинова, как медведь соболя.
— Сейчас тебя проводят к нашему боевому охранению. Сержант Бедов и его ребята там, впереди. А тебе в напарники даю своего лучшего пулемётчика. Вот, Хисматуллин.
Из темноты выступила фигура пулемётчика. ПД с круглым диском, отсвечивающим в темноте своим чёрным маслянистым светом, лежал у него на плече.
— Предупреждаю, землячок, стрелять, если вздумаешь стрелять, — только с запасной позиции. Иначе закидают моё охранение минами. А вообще-то твоя задача — наблюдение. Так приказал майор Козин. Наблюдай, сибирская сова. Пострелять ещё успеешь. Задача ясна?
— Ясна, товарищ старший лейтенант. На месте соображу.
— Соображай. Только не подставь моих ребят под мины. Миномётчики у них тут — волки опытные. Три мины — и цель накрыта.
Волки… Волки… Не выходило из головы это слово, пока пробирались по склону оврага, по едва различимой серой тропе к окопу боевого охранения. Волк — хитрый зверь, умный и сильный. Кульбертинов знал это. И знал, как его взять.
Начиналась его война. Война сержанта Ивана Кульбертинова.
Окоп боевого охранения представлял собой полукруглую свежую копань. По всей вероятности, это была воронка от тяжёлой авиационной бомбы. Бойцы её расширили, углубили по бокам, приподняли по всему периметру бруствер и замаскировали его травой и ольховыми ветками. Ниже по склону, почти у самого ручья, был отрыт ещё один окоп, на двоих человек. Выше, чтобы контролировать пространство левее оврага, бойцы отрыли ещё одну ячейку. Там дежурил расчёт «Максима».
Кульбертинов быстро осмотрелся, послушал тишину и монотонный плеск воды в ручье, понюхал воздух — лёгкий влажный сквознячок тянул с немецкой стороны — и решил выдвинуться шагов на сто вперёд, найти позицию на изгибе оврага и там затаиться. Пулемётчика Хисматуллина он взял с собой, но приказал ему окопаться ближе на пятьдесят шагов, на противоположной стороне оврага, чтобы не оказаться на одной линии огня с боевым охранением.
Позицию он отыскал быстро. У сросшихся старых ольх за грядой валунов.
Ночь сгустилась, ушла в самую свою глубину. В овраге было ещё темнее. Но острый глаз сибирской совы вскоре различил впереди очертания оврага, силуэты деревьев и цепочку бугорков. Но это были не валуны. Окопы! Теперь оставалось ждать. Оттуда, из глубины оврага, доносился стук сапёрных лопаток. Окапываются. Но вскоре снайпер понял вот что: стучали не малые сапёрные лопаты — значит, там окапывалась не пехота. Снайпер снял каску и напрягся всем телом, всматриваясь в темноту. Он готов был превратиться в росомаху, но увидеть, наконец, что там, в глубине оврага происходит и кто там окапывается. Немцы тихо переговаривались. Но их языка он не знал, а потому понять ничего не мог. Иногда на немецкой стороне взрёвывали моторы. Танки. То два-три сразу, то больше. Моторы перемещались. Выходят на исходные? Готовятся к наступлению? Всё это надо сообщить майору Козину. Для этого он сюда его и послал.
Но Кульбертинову хотелось стрелять. Красноармеец должен ненавидеть врага…
Перед рассветом ночная мгла будто заполнилась сажей. Глаза слипались. То ли от усталости, то ли от этой сажи.
Когда Кульбертинов в очередной раз открыл глаза, испугался. Овраг был виден шагов на полтораста вперёд. Проспал? Скоро рассветёт окончательно. И тогда уйти назад, к окопам боевого охранения будет непросто.
Слева, в отрытой нише оврага виднелись, выставленные немного под углом, короткие стволы миномётов. Лес кругом был сведён, чтобы не мешал ведению миномётного огня. Миномёты стояли в ряд, словно столбы якутского балагана. Так вот они, волки.
Неожиданно чуть выше миномётной батареи из-за низкого бруствера застучал пулемёт. Трасса уходила вдоль обреза оврага, значительно выше позиции и затаившегося снайпера, и его напарника. Немец вёл огонь вслепую. Кульбертинов удивился: почему он молчал ночью? Обычно дежурные немецкие пулемёты постреливают каждые несколько минут. Для острастки.
И тут ударил пулемёт Хисматуллина. Трасса «Дегтярёва» впилась в немецкий бруствер. Но оттуда тут же ответили длинной очередью. Кульбертинов услышал, как вскрикнул его напарник. Больше он не стрелял. Кульбертинов стиснул зубы: зачем же ты, Хисматуллин, обнаружил себя? Зачем?!
Роман «Примкнуть штыки!» написан на основе реальных событий, происходивших в октябре 1941 года, когда судьба столицы висела на волоске, когда немецкие колонны уже беспрепятственно маршем двигались к Москве и когда на их пути встали курсанты подольских училищ. Волею автора романа вымышленные герои действуют рядом с реально существовавшими людьми, многие из которых погибли. Вымышленные и невымышленные герои дрались и умирали рядом, деля одну судьбу и долю. Их невозможно разлучить и теперь, по прошествии десятилетий…
Во время операции «Багратион» летом 1944 года наши войска наголову разгромили одну из крупнейших немецких группировок – группу армий «Центр». Для Восьмой гвардейской роты старшего лейтенанта Воронцова атака началась ранним утром 22 июня. Взводы пошли вперёд рядом с цепями штрафников, которых накануне подвели на усиление. Против них стояли части дивизии СС, которая на девяносто процентов была сформирована из власовцев и частей РОНА бригады группенфюрера СС Каминского. В смертельной схватке сошлись с одной стороны гвардейцы и штрафники, а с другой – головорезы, которым отступать было некуда, а сдаваться в плен не имело смысла… Заключительный роман цикла о военной судьбе подольского курсанта Александра Воронцова, его боевых друзей и врагов.
Новая книга от автора бестселлеров «Высота смертников», «В бой идут одни штрафники» и «Из штрафников в гвардейцы. Искупившие кровью». Продолжение боевого пути штрафной роты, отличившейся на Курской дуге и включенной в состав гвардейского батальона. Теперь они – рота прорыва, хотя от перемены названия суть не меняется, смертники остаются смертниками, и, как гласит горькая фронтовая мудрость, «штрафная рота бывшей не бывает». Их по-прежнему бросают на самые опасные участки фронта. Их вновь и вновь отправляют в самоубийственные разведки боем.
Летом 1942 года на Ржевско-Вяземском выступе немцам удалось построить глубоко эшелонированную оборону. Линия фронта практически стабилизировалась, и попытки бывшего курсанта Воронцова прорваться к своим смертельно опасны. А фронтовые стежки-дорожки вновь сводят его не только с друзьями настоящими и с теми, кто был таковым в прошлом, но и с, казалось бы, явными врагами — такими как майор вермахта Радовский, командир боевой группы «Черный туман»…
Когда израсходованы последние резервы, в бой бросают штрафную роту. И тогда начинается схватка, от которой земля гудит гудом, а ручьи текут кровью… В июле 1943 года на стыке 11-й гвардейской и 50-й армий в первый же день наступления на северном фасе Курской дуги в атаку пошла отдельная штрафная рота, в которой командовал взводом лейтенант Воронцов. Огнём, штыками и прикладами проломившись через передовые линии противника, штрафники дали возможность гвардейцам и танковым бригадам прорыва войти в брешь и развить успешное наступление на Орёл и Хотынец.
Фронтовая судьба заносит курсанта Воронцова и его боевых товарищей в леса близ Юхнова и Вязьмы, где отчаянно сражаются попавшие в «котёл» части 33-й армии. Туда же направлена абвером группа майора Радовского, принадлежащая к формированию «Бранденбург-800». Её задача – под видом советской разведки, посланной с «большой земли», войти в доверие к командующему окружённой армии и вывести штабную группу в расположение немцев для последующей организации коллаборационистских формирований по типу РОА…
Один из величайших ученых XX века Николай Вавилов мечтал покончить с голодом в мире, но в 1943 г. сам умер от голода в саратовской тюрьме. Пионер отечественной генетики, неутомимый и неунывающий охотник за растениями, стал жертвой идеологизации сталинской науки. Не пасовавший ни перед научными трудностями, ни перед сложнейшими экспедициями в самые дикие уголки Земли, Николай Вавилов не смог ничего противопоставить напору циничного демагога- конъюнктурщика Трофима Лысенко. Чистка генетиков отбросила отечественную науку на целое поколение назад и нанесла стране огромный вред. Воссоздавая историю того, как величайшая гуманитарная миссия привела Николая Вавилова к голодной смерти, Питер Прингл опирался на недавно открытые архивные документы, личную и официальную переписку, яркие отчеты об экспедициях, ранее не публиковавшиеся семейные письма и дневники, а также воспоминания очевидцев.
Биография Джоан Роулинг, написанная итальянской исследовательницей ее жизни и творчества Мариной Ленти. Роулинг никогда не соглашалась на выпуск официальной биографии, поэтому и на родине писательницы их опубликовано немного. Вся информация почерпнута автором из заявлений, которые делала в средствах массовой информации в течение последних двадцати трех лет сама Роулинг либо те, кто с ней связан, а также из новостных публикаций про писательницу с тех пор, как она стала мировой знаменитостью. В книге есть одна выразительная особенность.
Необыкновенная биография Натали Палей (1905–1981) – княжны из рода Романовых. После Октябрьской революции ее отец, великий князь Павел Александрович (родной брат императора Александра II), и брат Владимир были расстреляны большевиками, а она с сестрой и матерью тайно эмигрировала в Париж. Образ блистательной красавицы, аристократки, женщины – «произведения искусства», модели и актрисы, лесбийского символа того времени привлекал художников, писателей, фотографов, кинематографистов и знаменитых кутюрье.
Имя банкирского дома Ротшильдов сегодня известно каждому. О Ротшильдах слагались легенды и ходили самые невероятные слухи, их изображали на карикатурах в виде пауков, опутавших земной шар. Люди, объединенные этой фамилией, до сих пор олицетворяют жизненный успех. В чем же секрет этого успеха? О становлении банкирского дома Ротшильдов и их продвижении к власти и могуществу рассказывает израильский историк, журналист Атекс Фрид, автор многочисленных научно-популярных статей.
Многогранная дипломатическая деятельность Назира Тюрякулова — полпреда СССР в Королевстве Саудовская Аравия в 1928–1936 годах — оставалась долгие годы малоизвестной для широкой общественности. Книга доктора политических наук Т. А. Мансурова на основе богатого историко-документального материала раскрывает многие интересные факты борьбы Советского Союза за укрепление своих позиций на Аравийском полуострове в 20-30-е годы XX столетия и яркую роль в ней советского полпреда Тюрякулова — талантливого государственного деятеля, публициста и дипломата, вся жизнь которого была посвящена благородному служению своему народу. Автор на протяжении многих лет подробно изучал деятельность Назира Тюрякулова, используя документы Архива внешней политики РФ и других центральных архивов в Москве.
Воспоминания видного государственного деятеля, трижды занимавшего пост премьер-министра и бывшего президентом республики в 1913–1920 годах, содержат исчерпывающую информацию из истории внутренней и внешней политики Франции в период Первой мировой войны. Особую ценность придает труду богатый фактический материал о стратегических планах накануне войны, основных ее этапах, взаимоотношениях партнеров по Антанте, ходе боевых действий. Первая книга охватывает период 1914–1915 годов. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.