Герои Курской битвы - [141]
Надо было уходить. Но как уйти с такой хорошей позиции, не сделав ни одного выстрела?
В магазине пять патронов. Пять выстрелов сделать он успеет. А потом, если повезёт, уйдёт по ручью вверх, к боевому охранению. Эх, Хисматуллин, Хисматуллин… Зачем без приказа начал стрелять? Ведь он приказал ему: открывать огонь только в том случае, если потребуется прикрыть его отход. Самовольно открыл стрельбу…
Немец затих. Видимо, расстреляв ленту, заряжал другую. Кульбертинов прижал холодный приклад к плечу. Самое время. Несколько секунд у него есть. Выстрел! Сухой удар одиночного выстрела эхом прокатился по оврагу. Пулемёт молчал. Если пуля достала пулемётчика, то второй номер через минуту, не больше, дозарядит ленту и продолжит огонь. Надо предполагать, что вспышку его выстрела он видел. Второй номер расчёта пулемёта MG. 42 — наблюдатель.
Но пулемёт молчал. Молчал и пулемёт Хисматуллина.
Тем временем возле миномётов забегали серые тени. Послышался хлопок. Вспышка. И первая мина со свистом описала крутую высокую траекторию и разорвалась позади, где-то возле позиции Хисматуллина. Кульбертинов вспомнил слова лейтенанта Великанова: три мины — и цель накрыта… В магазине оставалось четыре патрона. Значит, четыре…
Выстрел! Серая тень, нагнувшаяся к миномёту с миной в руках, замерла и медленно повалилась назад. Он знал, что при попадании в сердце тело падает навзничь.
Выстрел! Ещё одна тень исчезла за бруствером.
Выстрел! Тени больше не сновали среди миномётных стволов.
Кульбертинов машинально передёрнул нагретый пороховыми газами затвор. Пустая гильза со звонким шорохом скользнула под валун и замерла там, как снайпер после выстрела.
Всё. Надо уходить.
И тут ударил пулемёт. Пока он вёл огонь по миномётчикам, кто-то из расчёта зарядил пулемёт и повёл прицельный огонь по снайперу. Его позицию определить было нетрудно — вспышки на дульном срезе вполне выдавали местонахождение снайпера.
Кульбертинов переполз на другую сторону каменной гряды. Медленно высунул край каски. Нет, немец не видел его «живца», пулемёт продолжал лупить длинными очередями по валуну и ольховой сростке правее. Ну, теперь кто кого… Кульбертинов стиснул зубы. Оптику словно заливало белое молоко тумана. Откуда туман? Нет, это не туман, а ветка жимолости, наполовину закрывала прицел. Надо было приподняться. Снайпер понимал, что этого делать нельзя. Но азарт охоты уже нельзя было погасить ничем. Он приподнялся. Трасса, казалось, пронеслась над головой на долю мгновения раньше, чем над бруствером затрепетало пламя на дульном срезе. Выстрел! Пламя погасло.
Сколько времени он вёл свой поединок, самому определить было невозможно. Бойцы из боевого охранения сказали, что паузы между тремя выстрелами были не больше пяти секунд, а последний — секунд через двадцать. Бойцы вытащили раненого Хисматуллина, наскоро перевязали его и на волокуше утащили к окопам роты старшего лейтенанта Великанова.
Спустя несколько часов снайпер докладывал майору Козину. Тому уже позвонили из штаба батальона, доложили, какой переполох устроил наблюдатель в полосе обороны правофланговых рот.
Этот бой у ручья Брусовец сержант Кульбертинов считал неудачным. Тяжело ранен напарник, да и поражённых фашистов нельзя было подсчитать точно. Никто не мог подтвердить его попадания. И в снайперскую книжку ни пулемётчиков, ни миномётчиков он не записал.
Одиннадцатого июля первый эшелон гвардейского корпуса начал атаковать станцию Поныри. Буквально накануне из состава корпуса был выведен в распоряжение штаба армии 30-й гвардейский тяжёлый танковый полк прорыва. Впереди были главные бои — наступление. За время оборонительных боёв из 22 КВ полк потерял 12 боевых машин сгоревшими. Многие танки нуждались в ремонте. Без броневой поддержки десантникам атаковать укреплённые опорные пункты противника было трудно.
Именно в эти дни в штабе полка Ивану Николаевичу Кульбертинову вручили медаль «За отвагу». Медаль ему вручил Михаил Евдокимович Козин, которому приказом командования было присвоено очередное воинское звание подполковника.
Почти каждый день Кульбертинов ходил на охоту. Однажды ночью заполз глубоко, к самым немецким окопам. На рассвете мимо его позиции, тщательно замаскированной камышом, прошла колонна бронетехники — танки и бронетранспортёры. Он считал их по звуку — после ливня стоял сильный туман, так что в двух шагах ничего нельзя было разглядеть. Для снайпера погода плохая.
Когда выбрался к своим окопам, сразу же пошёл на доклад в штаб полка. Часовой пропустил его сразу же. В караульной роте знали, какие задания выполняет снайпер. В штабной землянке в это время находились несколько незнакомых офицеров и генерал. Как только Кульбертинов переступил порог, подполковник Козин повернулся к нему и сказал:
— О, Иван Николаевич вести принёс! Рассказывайте: сколько немцев сегодня ухлопали?
— Да ни одного, — хмуро ответил Кульбертинов.
— А почему?
— Погода хреновая. Сами видите — туман!
Генерал, сидевший у окна, засмеялся. Сказал:
— Погодка действительно дрянь. Ну а что наблюдали?
— Простите, товарищ генерал, за ругательное слово, — спохватился Кульбертинов. — Такую позицию оборудовал, а ни одного выстрела не сделал… Обидно. Что наблюдал… Наблюдал вот что: во-первых, движение колонны бронетехники. — И снайпер обстоятельно доложил о колонне, выдвигавшейся из тыла к Малоархангельску.
Роман «Примкнуть штыки!» написан на основе реальных событий, происходивших в октябре 1941 года, когда судьба столицы висела на волоске, когда немецкие колонны уже беспрепятственно маршем двигались к Москве и когда на их пути встали курсанты подольских училищ. Волею автора романа вымышленные герои действуют рядом с реально существовавшими людьми, многие из которых погибли. Вымышленные и невымышленные герои дрались и умирали рядом, деля одну судьбу и долю. Их невозможно разлучить и теперь, по прошествии десятилетий…
Во время операции «Багратион» летом 1944 года наши войска наголову разгромили одну из крупнейших немецких группировок – группу армий «Центр». Для Восьмой гвардейской роты старшего лейтенанта Воронцова атака началась ранним утром 22 июня. Взводы пошли вперёд рядом с цепями штрафников, которых накануне подвели на усиление. Против них стояли части дивизии СС, которая на девяносто процентов была сформирована из власовцев и частей РОНА бригады группенфюрера СС Каминского. В смертельной схватке сошлись с одной стороны гвардейцы и штрафники, а с другой – головорезы, которым отступать было некуда, а сдаваться в плен не имело смысла… Заключительный роман цикла о военной судьбе подольского курсанта Александра Воронцова, его боевых друзей и врагов.
Новая книга от автора бестселлеров «Высота смертников», «В бой идут одни штрафники» и «Из штрафников в гвардейцы. Искупившие кровью». Продолжение боевого пути штрафной роты, отличившейся на Курской дуге и включенной в состав гвардейского батальона. Теперь они – рота прорыва, хотя от перемены названия суть не меняется, смертники остаются смертниками, и, как гласит горькая фронтовая мудрость, «штрафная рота бывшей не бывает». Их по-прежнему бросают на самые опасные участки фронта. Их вновь и вновь отправляют в самоубийственные разведки боем.
Летом 1942 года на Ржевско-Вяземском выступе немцам удалось построить глубоко эшелонированную оборону. Линия фронта практически стабилизировалась, и попытки бывшего курсанта Воронцова прорваться к своим смертельно опасны. А фронтовые стежки-дорожки вновь сводят его не только с друзьями настоящими и с теми, кто был таковым в прошлом, но и с, казалось бы, явными врагами — такими как майор вермахта Радовский, командир боевой группы «Черный туман»…
Когда израсходованы последние резервы, в бой бросают штрафную роту. И тогда начинается схватка, от которой земля гудит гудом, а ручьи текут кровью… В июле 1943 года на стыке 11-й гвардейской и 50-й армий в первый же день наступления на северном фасе Курской дуги в атаку пошла отдельная штрафная рота, в которой командовал взводом лейтенант Воронцов. Огнём, штыками и прикладами проломившись через передовые линии противника, штрафники дали возможность гвардейцам и танковым бригадам прорыва войти в брешь и развить успешное наступление на Орёл и Хотынец.
Фронтовая судьба заносит курсанта Воронцова и его боевых товарищей в леса близ Юхнова и Вязьмы, где отчаянно сражаются попавшие в «котёл» части 33-й армии. Туда же направлена абвером группа майора Радовского, принадлежащая к формированию «Бранденбург-800». Её задача – под видом советской разведки, посланной с «большой земли», войти в доверие к командующему окружённой армии и вывести штабную группу в расположение немцев для последующей организации коллаборационистских формирований по типу РОА…
Один из величайших ученых XX века Николай Вавилов мечтал покончить с голодом в мире, но в 1943 г. сам умер от голода в саратовской тюрьме. Пионер отечественной генетики, неутомимый и неунывающий охотник за растениями, стал жертвой идеологизации сталинской науки. Не пасовавший ни перед научными трудностями, ни перед сложнейшими экспедициями в самые дикие уголки Земли, Николай Вавилов не смог ничего противопоставить напору циничного демагога- конъюнктурщика Трофима Лысенко. Чистка генетиков отбросила отечественную науку на целое поколение назад и нанесла стране огромный вред. Воссоздавая историю того, как величайшая гуманитарная миссия привела Николая Вавилова к голодной смерти, Питер Прингл опирался на недавно открытые архивные документы, личную и официальную переписку, яркие отчеты об экспедициях, ранее не публиковавшиеся семейные письма и дневники, а также воспоминания очевидцев.
Биография Джоан Роулинг, написанная итальянской исследовательницей ее жизни и творчества Мариной Ленти. Роулинг никогда не соглашалась на выпуск официальной биографии, поэтому и на родине писательницы их опубликовано немного. Вся информация почерпнута автором из заявлений, которые делала в средствах массовой информации в течение последних двадцати трех лет сама Роулинг либо те, кто с ней связан, а также из новостных публикаций про писательницу с тех пор, как она стала мировой знаменитостью. В книге есть одна выразительная особенность.
Необыкновенная биография Натали Палей (1905–1981) – княжны из рода Романовых. После Октябрьской революции ее отец, великий князь Павел Александрович (родной брат императора Александра II), и брат Владимир были расстреляны большевиками, а она с сестрой и матерью тайно эмигрировала в Париж. Образ блистательной красавицы, аристократки, женщины – «произведения искусства», модели и актрисы, лесбийского символа того времени привлекал художников, писателей, фотографов, кинематографистов и знаменитых кутюрье.
Имя банкирского дома Ротшильдов сегодня известно каждому. О Ротшильдах слагались легенды и ходили самые невероятные слухи, их изображали на карикатурах в виде пауков, опутавших земной шар. Люди, объединенные этой фамилией, до сих пор олицетворяют жизненный успех. В чем же секрет этого успеха? О становлении банкирского дома Ротшильдов и их продвижении к власти и могуществу рассказывает израильский историк, журналист Атекс Фрид, автор многочисленных научно-популярных статей.
Многогранная дипломатическая деятельность Назира Тюрякулова — полпреда СССР в Королевстве Саудовская Аравия в 1928–1936 годах — оставалась долгие годы малоизвестной для широкой общественности. Книга доктора политических наук Т. А. Мансурова на основе богатого историко-документального материала раскрывает многие интересные факты борьбы Советского Союза за укрепление своих позиций на Аравийском полуострове в 20-30-е годы XX столетия и яркую роль в ней советского полпреда Тюрякулова — талантливого государственного деятеля, публициста и дипломата, вся жизнь которого была посвящена благородному служению своему народу. Автор на протяжении многих лет подробно изучал деятельность Назира Тюрякулова, используя документы Архива внешней политики РФ и других центральных архивов в Москве.
Воспоминания видного государственного деятеля, трижды занимавшего пост премьер-министра и бывшего президентом республики в 1913–1920 годах, содержат исчерпывающую информацию из истории внутренней и внешней политики Франции в период Первой мировой войны. Особую ценность придает труду богатый фактический материал о стратегических планах накануне войны, основных ее этапах, взаимоотношениях партнеров по Антанте, ходе боевых действий. Первая книга охватывает период 1914–1915 годов. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.