Герцогиня и султан - [23]

Совсем не за те деньги, которые рассчитывала получить с этой сделки Бибигюль, французская принцесса была продана в гарем шейха Али.

Жанна поменяла владельца.

Ни та, ни другая сторона не были довольны и уносили разочарование в душе.

После такой бесполезной траты денег шейху Али опротивел мир вокруг. Смотреть на вторую, наверняка такую же жемчужину сил не было. «Слава Аллаху великому, слава властителю власти! – горько думал шейх Али, – Поистине сегодняшний день благословен с начала до конца, ибо звезда его принесла счастье в лице французской принцессы – вылитой ящерицы, а содержание книги видно по заглавию. Сегодняшний день – день ящериц. Хвала Аллаху, который спрятал красивых девиц и заполнил мир ящерицами!»

Но мужчина не уронит лица и, стиснув зубы, шейх приготовился к новой пытке, твердо решив больше сегодня ничего не покупать. Даже уздечку ослу.

Необъятная закутанная женщина вывела на середину комнаты чуть спотыкающуюся невольницу и резким движением, как ваятель со статуи, сдернула с нее покрывало. Шейх почувствовал, как сердце его начало оттаивать…

… Как всегда, в последнюю минуту обнаружилось, что многое упущено, недосказано, недоделано.

Фатима, несмотря на полноту, все утро пушинкой носившаяся по городу и провернувшая массу дел, а главное, договорившаяся о показе своей невольницы шейху Али, всовывала Жаккетту в тончайшие шальвары из химского шелка, натягивала на нее индийские деревянные футляры-чаши для поддержки и украшения грудей, застегивала их на спине, навешивала везде, где только можно повесить и надеть, украшения. И успевала давать последние ценные советы.

Тут же печальный Масрур варганил в котле какое-то варево.

– Даже во сне помни, мой цветочек! – рявкала Фатима, подрисовывая Жаккетте глаза и брови. – В гареме нет друзей! Держи язык на запоре, а ум на страже. Никогда не ешь то, что дает тебе другой человек, – там может быть яд или банж. Пусть он сначала сам съест. Если господин будет к тебе добр, попроси его подарить обезьянку и давай ей всякий кусочек от своей еды и каждый глоток питья. Если обезьянке не будет плохо – кушай или пей сама. Если у тебя есть возможность убить врага или сделать так, чтобы он не смог никогда причинить тебе вред, – делай, не медли. Аллах сам разберется, что есть добро и зло. Если такой возможности нет – ни словом, ни взглядом не показывай своей враждебности к нему. Не можешь укусить – затаись.

Вот тебе простейший рецепт яда, составленный великим ибн Вашья: поймай ящерицу и налови зеленых мух с длинными лапками, столько, чтобы наполнить маленькую чашку. Посади ящерицу и мух в бутылку с широким горлом. Залей оливковым маслом. Жди, пока ящерица и мухи совсем растворятся в масле. Тогда прикажи невольнику трясти бутылку три дня. Потом зарой ее в яму с ослиным навозом и жди половину месяца. Если содержимое бутылки стало цвета ночи – можно подливать врагу. Но лучше покупать яд у мастера – меньше возни и больше гарантии.

Если хочешь не бояться яда, принимай по утрам такой порошок: возьми два сухих орешка, две фиги, двадцать листочков руты, измельчи и добавь щепотку соли.

Если проглотишь яд – пей молоко. Или смешай микстуру из воды, меда и уксуса. Много пей. Это помогает.

Никто другой не сказал бы тебе и макового зернышка от того, что рассказала Фатима.

Мое сердце привязалось к тебе, мой цветочек, я хочу тебе счастливой судьбы.

Если еда имеет непривычный вкус – никогда не ешь! Деньги копи, не трать и только одна знай, где они лежат. Не верь никому, кроме себя! И тогда, если будет на то воля Аллаха, ты доживешь до старости!

У Жаккетты бухало колоколом сердце, и тряслись колени. Будь ее воля, она бы кинулась, куда глаза глядят, лишь бы не слышать этих советов, не идти к загадочному, наверняка страшному, шейху.

– Масрур! У тебя готово?

Масрур уныло кивнул. Было видно, что вся эта суматоха ему очень не нравится. Он поднес Жаккетте чашку с горячим дымящимся отваром и, утопив глаза в морщинах, погладил ее по голове.

– Пей! – приказала Фатима.

Жаккетта выпила очень пряную, непонятного вкуса жидкость и передернулась. Масрур откуда-то выудил кусочек тростникового сахара и засунул ей в рот.

Первым ощущением Жаккетты от выпитого было чувство, что пар валит у нее из ушей и ноздрей. Словно из кастрюль на замковой кухне.

– Я влила в твои жилы немножко любви! – довольно сказала Фатима, накрывая Жаккетту с головой очень плотным покрывалом. – Масрур, я отдам тебя на растерзание голодным крокодилам, если она увидит хоть одного мужчину до шейха!

Безмолвный Масрур, не интересуясь, где госпожа достанет в Триполи голодного крокодила, поднял Жаккетту, словно куклу, и усадил на осла, специально нанятого на этот день. Фатима села на своего.

Жаккетта, оказавшись в кромешной тьме, намертво вцепилась в луку жесткого седла. Масрур вскочил на свою лошадь, и мини-караван выехал из ворот.

Сначала Жаккеттин ослик бодро припустил вперед, оставив далеко позади и Фатиму, и Масрура. Но пыл его быстро иссяк, и он неожиданно замер посреди улицы. Жаккетта пыталась понукать его, толкать пятками. Бесполезно. Потом решила, что ей, собственно, нет резона проявлять активность. Под покрывалом ничего не видно. Куда везут – неизвестно. Так зачем дергаться? Придя к такому, истинно восточному, решению, Жаккетта решила проковырять щелку в покрывале.