Генрика - [27]
Счастье пришло, вопреки, или вместо правды. Но, лег на спину и плечи тяжким пятном, чужой, нездоровый взгляд. Под ним прогорала живая ткань. Тягучий и липкий огонь подбирался к сердцу.
А в мире — чужая, гортанная речь, и чужие солдаты. Солнце одно не казалось чужим. Потому что настолько оно далеко, что не может быть никому, ни своим, ни чужим. И для чужого солдата голубыми глазами, который выстрелив первым, убьет Алешу, или будет Алешей убит — оно тоже свое. Но, Палыч, в сравнении с тем солдатом — ублюдок!
Тяжким грузом ложилась на плечи Аленке правда и заставляла себя скрывать.
Войну отменить бы во имя любви! Она ведь — война, а не ложь, кривит Аленкину душу!
Не бросив подаренной немцем, цветущей ветви, поднялась со скамейки Аленка.
— Нам надо, Алена, любимый мой человек…
Кто мог бы любить как они, или чище сильней, чем они? Да, может, им не было равных! Но слово «любовь», как волшебное, или святое, еще не звучало вслух.
Аленка встревожилась: «Что?» Он знает, что с ней? Или что-то понял… Что понял?
— …серьезно подумать, и поговорить, Алена.
— Алеш, — поспешила она, — все нормально, Алеша! Не будут, вообще ничего здесь не будут делать.
— Стекольню?
— Ну, да. Ничего. Никого тут не будет. Не надо бояться.
— А дальше? Алена, ты думала — что будет дальше?
— Я же сказала, ни кто не тронет…
— Бояться? Бояться… — взвесил Алеша, — Мне лучше уйти, Алена.
— Как уйти? Куда? Ты что? Ты не можешь уйти, Алеш…
— Да. Но, скоро смогу!
— Куда? — горячий на выдохе воздух, обжег дуновением губы, — Куда?
— Наверно, Аленка, назад!
— В партизаны?
— До фронта не дотяну…
— Леш? — прошептала Алена.
Такой же, горячий воздух, колючил и пек его губы.
— Ален? — протянул он ладони. С лица, утонувшего в них, через пальцы, на плечи, на грудь и живот, прокатились Аленкины слезы.
— Ален, а узнают, кого ты спасла? Понимаешь? Любимая. Ты понимаешь?
— Да…
— Мне больно, Алена, сказать тебе это… Но, должен. Я больше всего дорожу тобой! И поэтому должен уйти…
— Я, — перебил он, повысив голос, — рискую тобой! Алена, пойми, — не по нашей вине, но у нас с тобой нет…
— Чего? Алеш, чего нет?
— Будущего.
— Нет? Зачем же тогда, — возразила Аленка, — любят? Ты думал? Ты — мой любимый! Как — нет?
— Война отменяет, Ален! Отменяет будущее! Я погублю тебя! Человека — лучшего в мире! Жизнь дороже всего, и ты, как ни кто — должна, обязательно, — быть счастливой!
— Ты сказал… — рыдания били Аленку под дых, — Что я, — пряча их, говорила она, — что я же… любимая, Леш… А зачем, без тебя, это все?
Умел бы, сейчас — он, наверное, — плакал и сам. Он ее понимал.
— Алеша, — почувствовал он, как она отжала его руки, — любимых бросают? Скажи мне, бросают? Алеша? А ты?
— Нет!
— Ну, Аленка, так что, ты готова? Свидание делаем, да? — встретил Аленку в Управе Палыч. Спохватился и уточнил: — Ну, конечно, не здесь. А я все приготовил…
В Управе ему говорить было легче. Он ждал ее. Две недели, по-честному выждал. Она не пришла. Пришлось посылать Никиту. Аленка пришла.
«Заразка!» — расстроился Палыч, на миг ощутив, вдалеке, по краешку темного леса мелькнувший испуг. Тот, уже позабытый: «Потух, как петух!» «Еще не хватало!» Но взял себя в руки: проверено — нет! Мария — в тот самый день, и еще… С женой, в конце концов, спит. И Аленку — тогда еще смог бы… Чего побоялся, дурак?
«Дурак!» — повторил он, чувствуя мягкость, податливость юного тела под платьем Аленки. Тепло ее гладенькой кожи с запахом солнца. Вспомнил, что все-таки, плюнуть хотела в него Алевтина. Рыкнул: бывает, что выстрелить нечем — плюет человек, а потом — покойник. Аленка: дурак бы не понял — сможет плюнуть — не боится.
Размазал бы Палыч за это любую из баб. Пусть той повезло, а Семенычу — нет.
— Послушай, Алена, чего ты? Никто не узнает. Клянусь! Ну, давай… Ну, Алена, давай, ты ведь мне обещала. Ты помнишь?
— Я помню.
— Так, ну?
— Не могу.
— А чего обещала?
— Сейчас не могу…
— М-мм… — промычал Осип Палыч, — По-женски? — прикинув, орел он сейчас, или нет. Еще раз промычал, и спросил: — Ну, а вообще-то как же? Когда?
— Я же помню… — тихо, по-детски вздохнула Аленка.
— Гм-м, — Осип Палыч сердился, — послушай, я ждать научился. Я выжду!
Он сел перед нею на стол и, беря за плечо, придавил ее голосом сверху, в упор: — Ну, когда?
Аленка глядела в нависший над нею живот и молчала.
— А, может, убить тебя, а?
— Убивайте!
— Ох-ох! — рассмеялся Палыч, подумав: «А толку?»
— Решила? Могу и убить!
Аленка, помедлив, кивнула.
— Убить я успею. Сама прибежишь!
И, в прищуре, зло, посмотрел ей в глаза.
— Уведи ее, Пашка! — вскричал он.
— Куда? — появился Пашка.
— Домой!
При этом какой-то, видно, подал ему знак.
— Давай, — сказал Пашка Аленке, — вперед!
А когда она вышла, Пашка за волосы, грубо и больно приткнул ее голову к поясу и потянул, не давая вздохнуть. Чтобы тут же не рухнуть, она побежала, согнувшись, за ним. Он шел, скорым шагом, смеялся, тащил, как овечку, ее за собой.
Он все понимал, и смеялся над ней.
Дождаться Алену, Алеша хотел на ногах. Подумав, заправил постель. Прошелся, с досадой заметив. «Проползся!». Нога теперь сантиметров на пять, короче. Крупными клочьями вырваны мышцы. А в теле, худом, как в преклонном возрасте, не было сил: Тонкие руки и ноги, казались тяжелыми. Двигать ими нужны были силы, которых нет. И завтра еще не будет. Потом, может быть…
Действительно ли неподвластны мы диктату времени настолько, насколько уверены в этом? Ни в роли участника событий, ни потом, когда делал книгу, не задумывался об этом. Вопрос возник позже – из отдаления, когда сам пересматривал книгу в роли читателя, а не автора. Мотивы – родители поступков, генераторы событий, рождаются в душе отдельной, в душе каждого из нас. Рождаются за тем, чтобы пресечься в жизни, объединяя, или разделяя, даже уничтожая втянутых в события людей.И время здесь играет роль. Время – уравнитель и катализатор, способный выжимать из человека все достоинства и все его пороки, дремавшие в иных условиях внутри, и никогда бы не увидевшие мир.Поэтому безвременье пугает нас…В этом выпуске две вещи из книги «Что такое ППС?»: повесть и небольшой, сопутствующий рассказ приключенческого жанра.ББК 84.4 УКР-РОСASBN 978-966-96890-2-3 © Добрынин В.
Они все не вымышлены: украинский мальчишка Мирон Выхованец; Рудольф Гёсс – комендант Освенцима; НКВДист Ткаченко и НКВДист без фамилии, другие герои. Все основные события книги подтверждены документально. Но это художественная книга. Не даты, с точным перечислением лиц и событий, перечислены в ней – а люди, их судьбы. В ней события – глазами героев, в ней боль – не из глубин или высоты полета творческого воображения автора – в ней живая боль победившего, побежденного, и опаленного войной человека.В силу не общепринятой, а объективной оценки событий минувшей войны, многие из документов которой впервые представлены в этой книге – «Последняя мировая…» не избежит полемики.
Не будь любви запретной, не будь трагедии — как знать, а состоялся бы Потемкин сыщиком?! Ну как? Ну почему — два сердца, и трагедия. Ну кто не уберег? Или Судьба?.. В этом выпуске — роман из книги «Станкевич».
В городе появляется новое лицо: загадочный белый человек. Пейл Арсин — альбинос. Люди относятся к нему настороженно. Его появление совпадает с убийством девочки. В Приюте уже много лет не происходило ничего подобного, и Пейлу нужно убедить целый город, что цвет волос и кожи не делает человека преступником. Роман «Белый человек» — история о толерантности, отношении к меньшинствам и социальной справедливости. Категорически не рекомендуется впечатлительным читателям и любителям счастливых финалов.
Кто продал искромсанный холст за три миллиона фунтов? Кто использовал мертвых зайцев и живых койотов в качестве материала для своих перформансов? Кто нарушил покой жителей уральского города, устроив у них под окнами новую культурную столицу России? Не знаете? Послушайте, да вы вообще ничего не знаете о современном искусстве! Эта книга даст вам возможность ликвидировать столь досадный пробел. Титанические аферы, шизофренические проекты, картины ада, а также блестящая лекция о том, куда же за сто лет приплыл пароход современности, – в сатирической дьяволиаде, написанной очень серьезным профессором-филологом. А началось все с того, что ясным мартовским утром 2009 года в тихий город Прыжовск прибыл голубоглазый галерист Кондрат Евсеевич Синькин, а за ним потянулись и лучшие силы актуального искусства.
Семейная драма, написанная жестко, откровенно, безвыходно, заставляющая вспомнить кинематограф Бергмана. Мужчина слишком молод и занимается карьерой, а женщина отчаянно хочет детей и уже томится этим желанием, уже разрушает их союз. Наконец любимый решается: боится потерять ее. И когда всё (но совсем непросто) получается, рождаются близнецы – раньше срока. Жизнь семьи, полная напряженного ожидания и измученных надежд, продолжается в больнице. Пока не случается страшное… Это пронзительная и откровенная книга о счастье – и бесконечности боли, и неотменимости вины.
Книга, которую вы держите в руках – о Любви, о величии человеческого духа, о самоотверженности в минуту опасности и о многом другом, что реально существует в нашей жизни. Читателей ждёт встреча с удивительным миром цирка, его жизнью, людьми, бытом. Писатель использовал рисунки с натуры. Здесь нет выдумки, а если и есть, то совсем немного. «Последняя лошадь» является своеобразным продолжением ранее написанной повести «Сердце в опилках». Действие происходит в конце восьмидесятых годов прошлого столетия. Основными героями повествования снова будут Пашка Жарких, Валентина, Захарыч и другие.
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.