Генрих V - [167]
Возможно, именно под влиянием важных событий лета 1416 года прошение Джона Холланда о восстановлении титулов и владений графства Хантингдон, конфискованных у его отца в 1400 году, было удовлетворено очень быстро. К октябрю 1416 года Холланд получил положительный ответ, сделанный, что важно, "королем, нашим суверенным господином, и лордами парламента"[1216]. Хантингдон хорошо отплатил королю службой в последующие годы.
Мы не должны забывать о важности этих решений. Разрешение, данное валлийцу Гриффиту Дону, покупать и владеть землей в Англии вопреки закону,[1217] а также решение, принятое в парламенте в мае 1421 года по иску короля к Анне, графине Стаффордской, по поводу поместья Богун, являются явным свидетельством желания короля, чтобы прошения об исключении из закона проходили через парламент, как и его желание, чтобы его давние претензии на наследство матери также получили формальную и весомую печать парламентского одобрения[1218]. Эти случаи являются важным доказательством того, что, когда это было в его интересах, Генрих был готов смягчить свое отношение, чтобы простить, забыть и вернуть людям, чьими услугами он хотел бы воспользоваться, их родовые поместья и титулы. Хотя Генрих обычно пунктуально наблюдателем за соблюдением требований справедливости, он также находился под влиянием глубоко укоренившегося чувства милосердия. Как учило руководство по королевской власти, милосердие, как и справедливость, было одной из отличительных черт христианского короля.
Одной из основных функций парламента было обеспечение возможности доведения решений, принятых в центре, до различных частей королевства; другой его функцией было служить средством, с помощью которого внимание короля могло быть привлечено к требованиям его народа, будь то социальная группа, или жители определенной местности, или даже отдельные люди, которые, например, могли оказаться жертвами несправедливости или неправильного применения закона. При Генрихе IV петиции стали подаваться в палату общин в большем количестве, и доля тех из них, которые привели к принятию законов, также увеличилась. То же самое произошло и в правление его сына; очень немногие статуты, принятые в правление Генриха V, не имели своим источником или вдохновением петиции, представленные в парламент. Все десять статутов, принятых парламентом 1413 года, возникли из петиций, поданных в это собрание[1219]. Однако, вероятно, потому, что примерно в двух третях из них формулировки (а значит, возможно, и намерения) были изменены на пути от петиции к статуту (в трех из десяти изменения были незначительными или вообще отсутствовали), парламент в апреле-мае 1414 года просил (петиция подана на английском языке), чтобы, поскольку он "так же хорошо соглашается, как и петиционеры", ни одна петиция не была впредь изменена отрицательным образом, "так, что должна изменить приговор и соглашение, высказанное ораторами, или в петиции без согласия данной общины". Это прошение, самое близкое к "конституционному", найденное за все время правления, вызвало положительный ответ короля. Было сказано, что будут приняты все меры для того, чтобы ни одна поправка не была включена в статут вопреки петиции общин; король, тем не менее, подчеркнул свою прерогативу "править и отказывать в том, что ему не нравится в их петициях и просьбах", таким образом, оставляя за собой право отклонять петиции по своему усмотрению[1220].
Каковы были причины и результаты этой петиции, неясно. Был ли это какой-то возможный кризис, который привел к тому, что в парламенте в мае 1414 года было необычно большое количество выступлений с петициями — двадцать четыре, в то время как на заседаниях 1419 и декабря 1421 года их было только шесть?[1221] Была ли оппозиция королю из-за изменений, внесенных в семь из десяти петиций, представленных в предыдущем парламенте, прежде чем они стали статутами? Если да, то это могло быть связано с тем, что большее, чем в среднем, количество петиций подверглось изменениям в их текстах, чем обычно в последние несколько лет[1222]. В мае 1414 года, по-видимому, были предприняты все усилия для соблюдения буквы королевского соглашения; однако к тому времени, когда парламент собрался в ноябре, изменения и поправки (например, срок действия статута) были внесены вновь, но так, чтобы они не противоречили духу и сути, если не строго букве петиции[1223]. В сущности, все происходило точно так же, как и до 1413 года.
С самого начала Генрих решил привлечь своих подданных к тесному сотрудничеству с ним, когда он столкнулся с перспективой войны. Подчеркивая, что конфликт с Францией был навязан Англии отказом французов вернуть ему то, что причиталось ему во Франции (война, таким образом, была войной, которую Англия и ее король были вынуждены вести во имя справедливости), была затронута струна симпатии между правителем и подданными. Это не означало, что Генрих все делал по-своему. В 1414 году ему посоветовали добиваться своих целей путем переговоров, а не войны, и он прислушался к этому совету. Но провал переговоров в 1414–15 годах привел к экспедиции 1415 года, а по возвращении из неудачной попытки заключить мир в Кале в сентябре-октябре 1416 года Генрих объявил о своем намерении снова вторгнуться во Францию в следующем году. Во всех этих предприятиях он получал сильную поддержку парламента, особенно в пятилетний период с начала 1415 года до начала 1420 года,
