Генрих V - [165]
Обращения, произнесенные перед первыми шестью парламентами царствования (до 1416 года), были работой Генри Бофорта. Взятые вместе, они показывают, как в течение примерно четырех лет самый старший и (на данном этапе), вероятно, самый доверенный и влиятельный советник короля видел роль Генриха как короля Англии. Одна из повторяющихся тем — исполнение королевских обязанностей. Генрих, сказал Бофорт парламенту в мае 1413 года, должен соблюдать клятву, которую он дал при коронации: поступать правильно, вершить правосудие и добиваться "доброго правления". Год спустя, на заседании парламента в Лестере, Генриху было сказано, что, как король, он должен следить за соблюдением закона, будь то земельный закон, законы церкви (ссылка на недавнее восстание лоллардов) или морской закон, защищающий торговлю Англии. К концу 1414 года и в течение последующих двух лет Бофорт настаивал на решительных действиях. Он приветствовал решение короля принять энергичные меры против французов, требовал, чтобы страна поддержала его, а после Азенкура подчеркнул, что победа была одержана с божественной помощью, и является доказательством того, что обещание, данное Генрихом в 1413 году, было выполнено человеком, уповающим на Бога[1201].
Можно не сомневаться, что Бофорт намеренно пытался произвести как можно более благоприятное впечатление о короле с программой, одобренной Богом. В этом он, можно сказать, преуспел, так что пять обращений Томаса Лэнгли, его преемника на посту канцлера, сделанные в период с 1417 по 1421 год, несут в себе атмосферу дежавю. Тем не менее, это был период исполнения обещаний. В ноябре 1417 года Лэнгли (который в этот раз обращался к парламенту в отсутствии короля) мог сказать, что Генрих отправился завоевывать свое право во Франции; в 1419 году он мог похвалить его за то, что он с помощью страны выполнил задачу (ведение войны), которую ему навязали; а в 1421 году, когда король сидел рядом с ним, он должен был подчеркнуть, что усилия Англии во Франции, теперь увенчавшиеся успехом, были действительно делом рук Божьих[1202].
Представляется вероятным, что эти обращения (порой настолько нравоучительные по содержанию, что их можно назвать проповедями) были частью согласованных и целенаправленных усилий по созданию образа Генриха как человека, который во всех отношениях соответствует концепции королевской власти. Взятые в целом, они изображают короля как человека, который следил за соблюдением закона (справедливый король), защищал права и институты церкви (христианнейший король) и занимал твердую позицию по отношению к традиционному врагу страны, когда тот отказывал ему в его справедливых требованиях. Такой образ имел близкое сходство с портретом короля, переданным анонимным автором Gesta Henrici Quinti, написанной до осени 1417 года капелланом, который был членом королевского двора[1203]. Можно небезосновательно утверждать, что представление о Генрихе как о справедливом короле, поддерживаемом Богом, представленное в обращениях двух его канцлеров, а также в Gesta, несет на себе все следы влияния двора, в частности Генри Бофорта.
Таким образом, Rotuli Parliamentorum являются важным современным свидетельством усилий по созданию образа Генриха, который, вместе с таким произведением, как Gesta, должен был заложить основы вдохновенного и защищаемого Богом правителя позднейшей легенды. Но как источник они идут дальше этого. Сообщая о темах, затронутых канцлерами, и фиксируя некоторые принятые решения, а также основные петиции, выдвинутые в каждом парламенте, записи могут многое рассказать нам о настроении и заботах членов парламента в конкретные моменты, а также о вопросах, которые беспокоили современников. Заглядывая в души людей, мы можем узнать, как вместе король и подданные рассматривали меры, необходимые для обеспечения хорошего управления страной.
Как свидетельствует законодательство того времени, физические угрозы "доброму правлению" в первые два года правления исходили главным образом от лоллардизма и местных беспорядков, которые происходили в основном в пограничных графствах между Англией и Уэльсом, а также в пограничных графствах на севере. Время, которое потребовалось для захвата Олдкасла после восстания лоллардов в январе 1414 года (он был окончательно схвачен только осенью 1417 года), и место его захвата, в самом Уэльсе, оба показательны: никто не решил предать его властям в течение почти четырех лет, а пограничные графства, оправлявшиеся от последствий восстания Глендовера, были одними из самых беспокойных в стране. Жалобы на беспорядки в районах Англии (таких как Стаффордшир и Чешир), которые находились на границе с Уэльсом, а также деятельность преступников в Нортумберленде требовали внимания, которое и было обеспечено парламентом, собравшимся в Лестере в апреле 1414 года. Однако решительные действия, предпринятые королем в начале лета того года, отнюдь не привели к восстановлению социального мира. Когда в ноябре 1417 года Томас Лэнгли обратился к парламенту, люди и имущество все еще находились под угрозой (виновниками такого рода беспорядков считались лолларды), в 1419 и 1420 годах в парламент поступали жалобы на беспорядки в Ланкашире, а в 1421 году — на аналогичные беспорядки в Чешире. Тот факт, что беспорядки и социальные неурядицы упоминаются в протоколах семи из одиннадцати парламентов, ясно показывает, насколько важен был вопрос "закона и порядка" во время этого правления
