Генрих Сапгир. Классик авангарда - [39]
Вернемся к застолью. Выпито было много. Чрезмерно. Прежде чем я закончу вспоминать дачный день с Генрихом в Переделкине, коснусь русского пьянства. Вовсе не из желания соперничать с автором повести «Москва — Петушки». Или поддакивать ему. Выпивка, пьянка, поддача настолько естественны в русском обществе, во всех его слоях, что можно написать отдельную книгу, скажем, под названием «Люди, с которыми я выпивал». В эту антологию застолий, в которых мне довелось принимать участие, вошли бы писатели и врачи, профессора математики и пианисты, голкиперы и биллиардисты, дипломаты и шулера, диссиденты и партократы…
Братские руки российского писательского пьянства подхватили и меня. В гульбе и выпивке формалисты не уступали соцреалистам, левые — правым, диссиденты — конформистам, конформисты — реакционерам. Под конец клубного вечера, будь то Дом Писателей в Ленинграде или ЦДЛ в Москве, все пили со всеми. Можно было увидеть Дудина с Горбовским, Евтушенко с Сафроновым, Рейна со Шкляревским, А. Маркова со Светловым. Приходилось и мне участвовать в диких пьянках со многими, в том числе и вышеназванными. А банкеты и юбилеи! А поездки с комиссиями и писательскими бригадами! Банкеты по случаю принятия книги к печати. Устройства книги для принятия к печати. Выхода книги. Массового тиража. Банкеты с рецензентами и редакторами. Писателями, которых ты переводишь или которые переводят тебя.
О, Господи! Как мы русские писатели еще что-то сочиняем? Русь, поистине неисчислимы твои богатства! Мы — русские евреи — не исключение, а золотое правило.
(Генрих Сапгир, из стихотворения «Летучая фраза».)
Генрих Сапгир и вино. Генрих Сапгир и коньяк. Генрих Сапгир и водка. Словом, застолье с Генрихом было особого рода наслажденьем. Это был театр, шоу, цирк — если все не кончается разгромом сцены, срыванием тента шапито, плясками и буйством. А назавтра башка трещит и весь мир втянут в кошачье царство черной лестницы, и еще нужно понять и объяснить вчерашнее, как написано у Сапгира: «… мы — русские — и что ни говори — как русские и каждый раз с похмелья обречены решать свои треклятые вопросы…» («Похмельная поэма»).
Опять мы не общались с Генрихом несколько лет. Совсем не общались — будет неправдой, дающей повод для кривотолков. Наверняка мы иногда перезванивались. Договаривались увидеться, почитать стихи, попить вина. Конечно же, Генрих разок-другой заглядывал к нам с Милой на Маяковскую (или на Садовую) — как точнее? Просто дела наши разошлись. Временно мы все поостыли. Остепенились. Профессионализировались.
Году в 1967–68-м я оказался на литературном сборище в квартире Сапгиров, Генриха и Киры. Они жили около метро «Бауманская». Напротив Кукольного театра. Не театра Образцова, а просто Кукольного. Хотя автором и просто Кукольного стать было ох как не просто. Ретроспективно выходит, что Генрих поселялся всегда поблизости от издательства, киностудии или театра, автором которых он был или хотел стать. Сначала он жил на Лесной улице. Поблизости от издательства «Малыш». Стал его ведущим автором. Молодые мамы млели от сапгировских считалок и книжек-раскладушек. Потом Кукольный театр на «Бауманской». Поселился визави и стал автором театра. Остальную жизнь прожил на Новослободской, став сценаристом киностудии «Мультфильм».
Квартира Сапгира на «Бауманской» располагалась в дореволюционном доходном доме конца XIX века. Скучный дом в тоскливом районе. Пожалуй, одна только колокольня Елоховской церкви оживляла эти места. Театр кукол на «Бауманской» ставил сентиментальные коммерческие пьески, на которые водили покорных дошколят и младшеклассников. Единственной радостью юных зрителей было рвануться в антракте в буфет за бутербродом или мороженым, на которые родители давали им мелкие деньги.
Безрадостное место.
Не знаю, как Сапгир мог жить тут. Окна его квартиры смотрели во двор-колодец. За исключением одного — балконного — с видом на Елоховскую церковь. В конце этого запомнившегося вечера мы по одному или группами выходили на балкон, чтобы вырвать и подышать.
Покойный Леонид Губанов пригласил меня на свое чтение у Сапгиров.
Кира поставила на журнальный столик пакеты с ломтиками жаренной в масле картошки и еще какую-то мелкую закуску. Водка пилась в изобилии и как бы нарочно быстро, чтобы мгновенно подействовать. Мы начали оживленно обсуждать разные общественные и литературные проекты. На этом чтении Губанова были и другие «смогисты»: Алейников, Кублановский и еще несколько персонажей, фамилии которых я не знал, а имена забыл.
Генрих вспоминает в предисловии к стихам Губанова (антология «Самиздат века»): «В середине 60-х в нашей компании — на Абельмановской, где Холин снимал полуподвал, и на Бауманской, где я тогда жил в комнате на четвертом этаже с балконом — на Елоховскую церковь, — появились странные пьющие мальчики-поэты: Леня Губанов, Володя Алейников, Юрий Кублановский и с ними еще полтора десятка мальчиков и девочек, всех не упомнишь…»
Имена гениев русской словесности Ивана Бунина и Владимира Набокова соединены для нас языком и эпохой, масштабом дарования, жизнью и творчеством в эмиграции. Но есть между этими писателями и другая, личная связь. В новой книге русско-американского писателя Максима Д. Шраера захватывающий сюжет многолетних и сложных отношений между Буниным и Набоковым разворачивается на фоне истории русской эмиграции с 1920-х до 1970-х годов. Как формируются литературные легенды? Что стояло за соперничеством двух гениев, и как это соперничество повлияло на современную русскую культуру? Эта яркая, уникальная по своему подходу книга вскрывает целые пласты неизвестных архивных материалов, включая переписку Бунина и Набокова.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Документальный роман «Бегство» Максима Д. Шраера – это история детства и юности автора, которые прошли под знаком эмиграции из СССР. Книга разворачивается на историческом фоне конца 1970-х и 1980-х годов: политика, студенческая жизнь, поездки по стране, назревающие этнические и религиозные конфликты в Советской империи на грани распада. Книга написана с юмором, переполнена горечью и яростью. «Бегство» – история безответной любви к России, разбившей сердце будущего эмигранта.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Автобиографическая проза известного поэта и прозаика Давида Шраера-Петрова (р. 1936) описывает фактически всю его жизнь и профессиональную деятельность — в качестве ученого-микробиолога и литератора, от учебы в школе до наших дней. Закончив мединститут в Ленинграде, Шраер прошел сложный путь становления ученого-исследователя, который завершился в США, куда он эмигрировал с семьей в 1987 году. Параллельно вполне успешно развивалась и литературная судьба Шраера-Петрова, его книги выходили в СССР, а затем в России, его репутация неизменно росла.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Заговоры против императоров, тиранов, правителей государств — это одна из самых драматических и кровавых страниц мировой истории. Итальянский писатель Антонио Грациози сделал уникальную попытку собрать воедино самые известные и поражающие своей жестокостью и вероломностью заговоры. Кто прав, а кто виноват в этих смертоносных поединках, на чьей стороне суд истории: жертвы или убийцы? Вот вопросы, на которые пытается дать ответ автор. Книга, словно богатое ожерелье, щедро усыпана массой исторических фактов, наблюдений, событий. Нет сомнений, что она доставит огромное удовольствие всем любителям истории, невероятных приключений и просто острых ощущений.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Оценки личности и деятельности Феликса Дзержинского до сих пор вызывают много споров: от «рыцаря революции», «солдата великих боёв», «борца за народное дело» до «апостола террора», «кровожадного льва революции», «палача и душителя свободы». Он был одним из ярких представителей плеяды пламенных революционеров, «ленинской гвардии» — жесткий, принципиальный, бес— компромиссный и беспощадный к врагам социалистической революции. Как случилось, что Дзержинский, занимавший ключевые посты в правительстве Советской России, не имел даже аттестата об образовании? Как относился Железный Феликс к женщинам? Почему ревнитель революционной законности в дни «красного террора» единолично решал судьбы многих людей без суда и следствия, не испытывая при этом ни жалости, ни снисхождения к политическим противникам? Какова истинная причина скоропостижной кончины Феликса Дзержинского? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в книге.