Генделев: Стихи. Проза. Поэтика. Текстология (сборник) - [17]

1 Молний пером, ливней тушь расплескав,

осень писала, туч откинув рукав,

письмо по саду небес, и немыслим сам

был сад лазури и пурпура в небесах.

5 Тогда земля, небесный ревнуя сад,

расшила звездáми покровы дерев и трав.

«Лишь потому наш род – ожившее ребро…»

1 Лишь потому наш род – ожившее ребро —

к вершинам Мудрости взошел высоко столь,

что человек – душа и, тело вкруг надев,

он телу – колеса предназначает роль.

«Господь, грехи мои без потерь…»

1 Господь, грехи мои без потерь

несу к Тебе – меру им отмерь,

и в милости им отпущенье дай —

ведь кто я? – Пепел и прах теперь!

5 А если гибель ко мне в пути,

Господь, захлопни пред нею дверь,

за муки смертные – смерть прости,

ведь смерть я принял уже, поверь.

«Я – страждущий Амнон, пусть приведут Тамар…»

1 Я – страждущий Амнон, пусть приведут Тамар:

я в плен попал страстей, в тенета женских чар.

Эгей, скорей друзей гоните что есть духа

бежать и привести такою мне Тамар:

5 в венце, стан обернув в златую паутину,

в руке бокал вина – лозы веселый дар —

пусть напоить войдет, я ей скажу: утешь!

Огонь коробит плоть – о, потуши пожар!

«Жестока боль, плоть мою круша…»

11 Жестока боль, плоть мою круша.

Изошел я, жизнь мне нехороша —

где душе сокрыться, в какой тиши,

где отдохновенье найдет душа.

55 Дабы дух казнился и чахла плоть,

подошли втроем, как для дележа:

Грех, Недуг, Одиночество – кто их рук —

кто кольца их рук не бежал, дрожа?

Океан я им? Я морской им змей?

10 Кость моя им медь, железо ножа?

По чьему ж наследству меня гнетут

эти трое, алчущие платежа?

Почему ж за грех я один терплю,

А с других не взыщешь Ты ни гроша?

15 Вот мой труд, смотри! Вот страданье мое —

Ведь – орел плененный моя душа,

ведь я раб Твой, мне отпущенья нет,

век живу я – волей Твоей дыша.

Ночная буря

1 Тот я, кто, меч нацепив на бедро,

в рог протрубил, что принял зарок, —

он не из тех, кто с пути своего

отвернет, малодушия не поборов,

5 ибо мудрость звездой путеводной избрал,

юн когда еще был и младобород,

что с того, что дел его выжег сад —

вор времен, жесточе всех воров.

И тогда б он выстоял, кабы дней,

10 дней ублюдки не заступили дорог,

что ведут к началу Зла и Добра,

к основанью, Разум, твоих даров.

Только помни: могилы не переступив,

сокровенных достигнуть нельзя миров.

15 Серебро лишь мысли блеснет впотьмах,

как заря приходит взыскать оброк.

Жив? – В погоню мысли встань в стременах,

день покуда топчется у ворот,

ибо дух мой – времени не слабей,

20 и пока в седле я – храню зарок!

Но всегда настигнет, о други, нас

в роковой наш час беспощадный рок.

В эту ночь невинна небес ладонь,

Ясный луч луны навестил мой кров,

25 пробудил от снов и повел вперед

по дороге, выстланной серебром,

и за свет его я болел, как тот

патриарх, чей первенец нездоров.

Тотчас ветр двинул армады туч —

30 На луну навел парусов их рой,

застил лунный свет, скрыл дождем косым,

пеленою лег, как на лик покров,

точно месяц этот уже мертвец,

облака – могила, могильный ров:

35 Бен-Беор, тучи плачут над телом твоим —

Так Арам рыдал, ибо мертв пророк.

Полночь вышла в латах чугунной тьмы —

но молниеносно пробита бронь!

И кривлялись молнии в высоте —

40 над бессильем тьмы издевался гром —

нетопырь летит так крыла воздев —

мышь летучая – тьму гоня ворон.

В кулаке Господнем моя душа —

положил свободе Господь порог,

45 дух мой взял в железа – пускай в ночи

пробудится дух, как в плену герой,

чтоб не звал, о други, я лунный свет,

что пожрал затменья бездонный рот,

или, свет ревнуя к душе моей,

50 мрак – свет лунный спрятал под свой покров,

чтоб я в новолунье не ликовал,

как от ласки царской – холопский сброд!

Ты в поход, вояка, – так в прах копье.

Ты в побег – паденья тебе урок.

55 Хоть в Сиянья Храме от своры бед

попроси приюта – настигнет рок.

Уходя из Сарагосы

Это одно из его прекрасных и длинных стихотворений, которое он произнес, покидая (навсегда) Сарагосу.

Арабская надпись, предваряющая это стихотворение в сохранившемся списке «Дивана» Шломо ибн-Гвироля

1 Язык к гортани прилип – ни

звука горлу – хрипы одни,

и – сердцекруженье – то боль

и горе зажали в клешни,

5 к очам моим поднялись

и стали бессонны они.

Так доколь уповать? Доколь

полыхать вам, гнева огни?

кому излиться, кому

10 рассказать, как несносны дни!

К кому припасть мне – утешь!

руку помощи протяни!

Я бы сердце свое пред ним

расплескал – а расплесни

15 Боль – да и отойдет душа

от горестей чертовни.

О, утешь! разве стон души

не покроет штормов грызни.

И – что сердце? – размякнет лал,

20 в мой позор его окуни.

По-твоему, жив я? – живя

средь быдла такого, что ни

в жизнь – правую не отличат

от левой своей пятерни?

25 Издох я? В пустыне? Ан нет!

Мой дом – яма, в нем хорони

того, кто юн, нищ, одинок,

без друга, да и без родни

(пожалуй, что Разум один —

30 кому прихожусь я сродни)…

Я слезы мешаю и кровь

с вином, – горше нет стряпни!

Друг, жажду тебя! но – глотком

предсмертным – утешат ли дни,

35 иль с грезой меня развела

рать ангелов в блеске брони!

Здесь всем я чужак, я живу

средь страусов, средь болтовни

жулья – я, чье сердце под стать

40 мудрейшим, я – и они!

Один – жлоб. Злой аспид – второй:

вот яд, мол: ну-ка лизни;

а третий – с честняги лицом —

агнец – влечет в западни.

45 Народ… чьих старейшин к стадам

и псами-то взять не рискни!