Где найти Гинденбургов... - [75]
Берлин. Принц-Альберхтштрассе, 8. Штаб РСХА. Кабинет Гейдриха. 18 июня 1940 года
Все говорили, что Рейнхард Гейдрих обладает скверным характером. Еще утверждали, что он неподкупен и договариваться с ним бесполезно. За редким, очень редким исключением. Но фюрер видел полезность Гейдриха и оставлял без внимания многочисленные жалобы на него. Получив в свои руки такой инструмент контроля и подавления, как РСХА, Гитлер просто не мог куда-то убрать человека, создавшего и отладившего работу этой системы, как хороший мастер настраивает и регулирует элитный швейцарский хронограф. Убежденный нацист и антисемит, Рейнхард настаивал на скорейшем и решительном решении «еврейского вопроса» и был противником высылки евреев куда-нибудь, даже в СССР. Сейчас руководитель РСХА ожидал визита заместителя начальника Абвера Франца Эккарда фон Бентивиньи. Тем более, что полковник запросил встречу через голову своего шефа, что еще больше вызывало у Гейдриха интерес. Последние две недели он был озадачен сбором информации по Советскому Союзу и перенацеливанием разведывательных служб на работу против бывшего временного союзника. У самого Гейдриха известие о том, что начинается разрабатываться план нападения на СССР никаких эмоций не вызывал. После покорения Британии СССР был единственной крупной державой, лежавшей на пути тотального господства арийской расы. Гейдрих несколько наивно полагал, что, получив производственные мощности Британии и Франции и богатые природные ресурсы СССР, США можно будет легко сбросить со счетов.
Бентивиньи появился ровно в одиннадцать часов. После короткого приветствия Гейдрих внимательно уставился на человека, который был его доверенным лицом и только поэтому удержался на своей должности в Абвере.
– Позавчера мои люди наконец-то нашли дневник адмирала. Это оказалось настолько важным, что я не решился доверить его даже Рудди.
– Давайте. Что тут главное?
– Даже не то, какой подлой лисой был Адмирал. Вы прочтете сами как он характеризует руководство Рейха. Главное – там есть связь с двумя высокопоставленными агентами в СССР, о которых знал только адмирал. Если бы не этот дневник…
– Что это нам дает?
– Один – высокопоставленный чиновник в их экономическом ведомстве. Это картина экономического потенциала страны. Второй – большой военный командир. Очень возможно, что его сведения о состоянии их армии окажутся нашим главным козырем. В другом тайнике были обнаружены предметы, которые служили для опознания связных.
– Как вы прикрыли свой визит?
– Вы еще на прошлой неделе требовали отчет об украинских националистах, сотрудничающих с Абвером, и их использовании в ближайшее время. Доклад еще с полудняв вчерашнего дня лежит в приемной Бамлера.
– Понятно. Рудди второй день в отъезде, а доклад потребовался мне немедленно. Давайте, я ознакомлюсь.
Тамминиеми, Гельсинфорс. 23 июня 1940 года.
Голова у товарища Жданова болела, как раньше еще не болела. И виной тому было не высокое давление, и даже не перемена погоды. Перепой – хроническое состояние русской души. А ведь все начиналось вполне дипломатично. Андрей Александрович приехал на встречу с маршалом Маннергеймом, которую оговорили по дипломатическим каналам несколько дней назад. Но надо было как-то остаться с маршалом наедине. И тогда Жданов признался, что в годы Мировой войны служил под началом маршала, который командовал тогда кавалерийским корпусом. Руководитель Ленинграда почти не врал. Он служил в артиллерии, но вот только не под началом руководителя Финляндии. И тут Маннергейм пригласил Андрея Александровича в свой кабинет, чтобы вспомнить ту войну и обмыть эти воспоминания по чисто русской традиции. Маршал лично налил собеседнику отличного сухого французского вина, отобранного по его просьбе в самом приличном магазине Хельсинки. Потом они обменялись несколькими анекдотами, смеясь несколько громче, чем следовало бы, чтобы смех выглядел естественным.
– Господин Жданов, мы сейчас должны будем вернуться к моим коллегам. Если вы что-то хотели мне сказать, самое время.
– Это верно, господин маршал. У меня есть для вас устное послание Сталина Товарищ Сталин уверен, что та же Германия может резко изменить свою линию поведения и попробует напасть на СССР. Мы уверены, что в таком случае Гитлер попробует получить Финляндию как союзника. Лучший выход для вас – объявить о нейтралитете, при нашем молчаливой поддержке.
– Это будет сложно. Слишком много сил в стране жаждут реванша. – Маннергейм поморщился, что-то прикидывая в уме.
– Можете рассчитывать на нашу неофициальную, но действенную помощь. И еще. Если все-таки Финляндия нападет на СССР и будет воевать, серьезно воевать, то после нашей Победы вопрос о существовании Финляндии как самостоятельного государства рассматриваться не будет. Если же она будет только обозначать военные действия, нас это может устроить. Это все.
– Тогда выпьем за Санкт-Петербург! – громко и отчетливо произнес маршал.
– За город Ленина! – уточнил, на всякий случай, товарищ Жданов.
Москва. Кремль. Кабинет Сталина. 21 июня 1940 года.
Остался год! Иосиф Виссарионович чувствовал, что время просто убегает сквозь пальцы. «План Барбаросса» уже разрабатывается. Значит надо больше работать! Заставить работать! А они не хотят! Писатель говорит, что надо меньше расстреливать. А если без того, чтобы не расстреливать, все заглохнет? Ну что делать с этими мудаками, которым говоришь про необходимость увеличить производство боеприпасов, а они не чешутся! Мехлис произвел проверку качества боеприпасов, треть бронебойных снарядов можно спокойно сдавать в утиль, закалку не делали, план гнали! И что, теперь за этот план и премии больших начальников, маленьких начальников и просто рабочих никто не ответит? А то тупое упрямство, с которым директора авиазаводов опять срывают планы производства? Сняли, поставили новых, и почти ничего не изменилось. Потому что только сняли, а не расстреляли! Хорошо! Устроим встряску вшивой интеллигенции! Сталин просмотрел расстрельный список. Бывший начальник управления обеспечения боеприпасами, бывшие директора и главные инженеры нескольких заводов, с поразительным упорством продолжавшие игнорировать четкие указания начальства. Они что, считали себя вечными и незаменимыми? Подумав, вычеркнул три фамилии. Слава Писателю, он упомянул, что эти трое в годы войны работали эффективно. Почему сейчас не хотят, бляди? Ладно, дадим им шанс. Завтра соберут конструкторов и начальников производств на большое совещание. А в качестве перерыва на обед – расстрел. На глазах всей этой творческой интеллигенции. Выездная коллегия суда. Оглашение приговора. Расстрел. Жестоко? Ничего… Пусть посмотрят. Пойдет им на пользу.
Год войны которая пошла совсем не так, как должна была пойти 22 июня 1941 года. Попаданцу Андрею Толоконникову удалось отодвинуть начало войны на август сорок первого года. Весной сорок второго на фронтах наступило затишье. Что произойдет в…
Попавший в тело комбрига Виноградова наш современник сумел добиться поставленной цели: оттянуть начало войны, но вопрос времени по-прежнему стоит для него очень остро. Чтобы изменить ход истории мало оказаться советчиком вождя, надо закатать…
Инвалид с детства Андрей Толоконников после научного эксперимента попадает в тело комбрига Красной армии Алексея Ивановича Виноградова, командира 44-й стрелковой дивизии. Эксперимент прошел успешно, но на дворе декабрь 1939 года, а 44-я дивизия движется на войну с Финляндией, где будет разбита в тяжелом сражении на Раатской дороге. Времени на отчаяние нет. Надо действовать, чтобы выжить… и победить.
Два года длится война. Два тяжелых года. Попавшему в комбрига Виноградова Андрею Толоконникову удается многое изменить, но враг все еще опасен, а друзья и союзники все так же ненадежны и молодому советскому государству приходится рассчитывать только на себя.
Попавший в тело комбрига Виноградова наш современник пытается оттянуть начало Великой Отечественной войны. Есть контакт с руководством СССР. Есть надежда, что удастся что-то изменить. И вот он приходит, этот самый длинный день в сорок первом году….
В мире многое может измениться, если теория вероятности окажется сломанной игрушкой. А если кто-то способен это делать? И почему именно этого человека стараются найти представители страхового бизнеса? Это вторая книга проекта "Мизерере". Проект, посвященный поиску необычного и скрытого. Тайн, которых не было, или нет, или не будет.
Господи, кто только не приходил в этот мир, пытаясь принести в дар свой гений! Но это никому никогда не было нужно. В лучшем случае – игнорировали, предав забвению, но чаще преследовали, травили, уничтожали, потому что понять не могли. Не дано им понять. Их кумиры – это те, кто уничтожал их миллионами, обещая досыта набить их брюхо и дать им грабить, убивать, насиловать и уничтожать подобных себе.
Обычный программист из силиконовой долины Феликс Ходж отправляется в отдаленный уголок Аляски навестить свою бабушку. Но его самолет терпит крушение. В отчаянной попытке выжить Феликс борется со снежной бурей и темной стороной себя, желающей только одного — конца страданий. Потеряв всякую надежду на спасение, герой находит загадочную хижину и ее странного обитателя. Что сулит эта встреча, и к каким катастрофическим последствиям она может привести?
Говорят, что самые заветные желания обязательно сбываются. В это очень хотелось верить молодой художнице… Да только вдруг навалились проблемы. Тут тебе и ссора с другом, и никаких идей, куда девать подобранного на улице мальчишку. А тут еще новая картина «шалит». И теперь неизвестно, чего же хотеть?
Сергей Королев. Автобиография. По окончании школы в 1997 году поступил в Литературный институт на дневное отделение. Но, как это часто бывает с людьми, не доросшими до ситуации и окружения, в которых им выпало очутиться, в то время я больше валял дурака, нежели учился. В результате армия встретила меня с распростёртыми объятиями. После армии я вернулся в свой город, некоторое время работал на лесозаготовках: там платили хоть что-то, и выбирать особенно не приходилось. В 2000 году я снова поступил в Литературный институт, уже на заочное отделение, семинар Галины Ивановны Седых - где и пребываю до сего дня.
Я родился двадцать пять лет назад в маленьком городке Бабаево, что в Вологодской области, как говорится, в рабочей семье: отец и мать работали токарями на заводе. Дальше всё как обычно: пошёл в обыкновенную школу, учился неровно, любимыми предметами были литература, русский язык, история – а также физкультура и автодело; точные науки до сих пор остаются для меня тёмным лесом. Всегда любил читать, - впрочем, в этом я не переменился со школьных лет. Когда мне было одиннадцать, написал своё первое стихотворение; толчком к творчеству была обыкновенная лень: нам задали сочинение о природе или, на выбор, восемь стихотворных строк на ту же тему.
«Родное и светлое» — стихи разных лет на разные темы: от стремления к саморазвитию до более глубокой широкой и внутренней проблемы самого себя.