Когда меня переносили в это время, то был уверен, что в бесценной своей черепушке имею готовый план спасения страны. Но чем больше я излагал этот план, чем углублялся в его осуществление уже на практике, тем более ясно и четко понимал, что этот план нуждается в корректировке и исправлении. Мои предложения постоянно утрясались и приводились в соответствие с местными реалиями, нюансов которых не знал ни я, ни мои кураторы, готовившие переброс. Примерно к концу сорокового года я точно знал, что нахожусь в параллельной реальности. Накопилось достаточно данных, чтобы сделать такой вывод. Некоторые люди, которые должны были умереть или быть расстреляны были еще живы, и кое-кто вполне благополучны. Были отличия и в биографии людей, которые появились еще до моего появления в этом мире. Благо, должность начальника 5-го управления Красной армии давала возможность проанализировать множество фактов и биографий. Хочу заметить, что мое предложение по созданию наукоградов – научных центров, которые будут комплексно развивать целые направления, закрытого типа, но с хорошими условиями для ученых – было принято на ура. Но вот планы по операции прикрытия были изменены кардинально. Никаких процессов и судебных дел не было. Кто-то был откомандирован в Тмутаракань. Кто-то просто исчез. Слухи об массовых арестах были, они типа как пресекались, укрепляясь, но не более того. Выигрыш был прост и очевиден – имея комплексное готовое решение проблемы, можно избежать многих тупиковых экспериментов, сейчас, перед войной, каждый час был на счету. К осени сорокового года были созданы четыре наукограда: радиотехнический, медицинский, химикотехнологический, материаловедческий и быстрыми темпами создавался пятый (атомный), а шестой (ракетных технологий) находился в стадии завершения, в перспективе еще закладывался кибернетический, так что приоритет американского вундеркинда Винера канет в Лету. Первый наукоград я назвал Силиконовой долиной, да, прикалывался, а что, имею на то право. Заодно попросил опубликовать ряд научных статей по применению нового материала силикона для протезирования женской груди. И уже германские промышленники стали аккуратно зондировать почву для приобретения патентов на новый материал, известный почти сорок лет, но особого распространения не получивший. А еще я был свидетелем разговора, который приоткрыл мне некоторые нюансы отношений крупнейших руководителей страны. В конце июня я с товарищем Берия был вызван в кабинет Сталина по вопросу подготовки операции «Сбитый летчик». К этому времени серьезные наработки были уже сделаны, и я считал необходимым скоординировать работу так, чтобы наши ведомства не помешали друг другу. Даже самую продуманную операцию может провалить неучтенная неожиданность. И тут Сталин поднял вопрос о директорах-саботажниках, предложив расстрелять их перед строем ученых. Меня это резануло, ну, видно какая-то темпоральная память проснулась, моего-то реципиента тоже перед строем, да… Я возразил, но от моего возражения Сталин отмахнулся, а вот когда Лаврентий Павлович стал приводить аргументы, убеждая вождя, что достаточно провести показательный суд и вынести приговор, а не устраивать устрашающие мероприятия, мол, люди с воображением, сами себе все дорисуют и это будет намного действеннее, я понял, что Иосиф Виссарионович не реагирует на эмоции-аргументы. А вот логика, когда доказывается целесообразность того или иного действия – этот аргумент он принимает. Так и поступили. И суд был. И приговор был. И приведение приговора в исполнение – тоже было. Но – каждому действию было свое время и свое место. И еще, я так и не решил для себя – было ли мое задание оттянуть войну на год реальной целью или только лишь прикрытием истинной цели – спасти СССР.
