Газетная пресса России в годы революции и Гражданской войны - [77]
2. Цензурные запреты и особенности осуществления надзора за прессой
Одна из характерных черт деятельности российской цензуры в годы Гражданской войны заключалась в том, что на местах ее осуществляли ведомства, которые не должны были этим заниматься. Так, например, в РСФСР, помимо местных отделений ОВЦ, цензурой занимались особые отделы РККА и органы ВЧК. В апреле 1919 г. особый отдел 2-й армии издал приказ о подчинении ему всей военной цензуры армии[634]. Урегулировать данную проблему не удавалось на протяжении всей войны. 8 июня 1920 г. Наркомпочтел разослал циркуляр, в котором требовал от своих местных учреждений не давать материалы «для просмотра никаким другим учреждениям, кроме отделений военной цензуры, подчиненных отделу военной цензуры Реввоенсовета Республики»[635]. Самые различные ведомства стремились поставить под свой контроль газеты Украинской державы. «Помимо цензуры, печатью заведует или хочет заведовать целый ряд других учреждений, — писала “Киевская мысль”. — К печати предъявляют требования с разных сторон и имели места случаи, когда эти требования друг другу противоречили»[636].
В связи с расплывчатостью формулировок цензурных правил и усилением политического характера военной цензуры многие проблемы, связанные с освещением на страницах газет российской действительности, приходилось решать неофициальным способом, т. к. их содержание выходило за рамки официальных цензурных предписаний. Для антисоветских политических режимов это, прежде всего, касалось информации о положении в советской России. Самые нейтральные сведения об успехах советской власти в экономической, культурной и др. областях внутренней и внешней политики, или сообщения о некотором ослаблении большевистского террора даже при антисоветских комментариях меняли общественное мнение в пользу советского режима. Данная тенденция усиливалась в ходе отступления белых войск. Военные ведомства ощущали ее сильнее других правительственных структур. Так, главный штаб колчаковских войск своим циркуляром командующим войсками Иркутского, Омского и Приморского военных округов обязал военачальников переговорить в редакторами газет о нежелательности подобных сообщений. Сделать это надо было «в форме частной беседы или служебного разговора в зависимости от личных отношений и местной обстановки»[637].
Публикация информации из РСФСР и, особенно документов советской власти, вызывала большие трудности и достаточно длительные дискуссии видеологических ведомствах антибольшевистских правительств. Эти дискуссии были связанны с выяснением политических последствий появления подобных материалов в газетах. Так, длительное согласование вызвала проблема опубликования в деникинской прессе инструкции иностранным коммунистам, принятой на закрытом заседании в Кремле 21 марта 1919 г. Содержание его касалось деятельности коммунистов зарубежных стран по дестабилизации политического положения в капиталистических странах и колониях в целях ускорения революционного взрыва[638]. Отдел пропаганды считал, что данный документ представлял большой интерес. Однако его публикация нежелательна «в виду тех соображений, что этим будет дана всем большевикам, даже рядовым, подробная программа их действий»[639].
Расплывчатость допустимых норм военной цензуры являлись основанием для произвола цензоров. Это было характерно для всех политических режимов. В начале августа 1918 г. командир Уральской дивизии без всякого обоснования велел приостановить издание челябинской газеты Союза кредитных товариществ «Власть народа», а позднее вообще лишил кооператоров права выпускать газету. Редакции удалось выяснить, что причинами таких действий явился ряд непонравившихся цензору статей. «Протестуем против грубого невиданного насилия в освобожденной от большевизма России», — писали в жалобе военному министру члены правления Союза кредитных товариществ и сотрудники редакции газеты[640]. На гетманской Украине местная администрация могла предъявлять прессе требования и претензии, не считаясь ни с какими правовыми нормами, «по своему усмотрению карать или миловать»[641]. А харьковский губернский староста распространил на репортеров ответственность за политическое направление газет[642].
Произвол цензоров ставил в тяжелое положение редакторов газет. Они не всегда могли ориентироваться, какие материалы можно публиковать. Редактор газеты «Власть народа» Маевский докладывал министру внутренних дел Временного Всероссийского правительства, что цензоры снимают статьи, защищающие авторитет властей и выступающие против забастовок. «Цензура… вычеркивает телеграммы Сибирского правительственного телеграфного агентства, перепечатки сибирских цензуированных газет», — писал он[643].
Цензурное законодательство на протяжении всей Гражданской войны не устранило произвола цензоров. Так, в белой Сибири иркутские газеты печатали то, что не разрешали в забайкальских и наоборот. Те материалы, которые пропускали в дальневосточных газетах, запрещали в уральских. Даже в одном и том городе одни газеты печатали материалы, которые не пропускались в других. Иркутская газета «Наше дело» из-за цензурных запретов не могла публиковать даже сообщения управляющего Иркутской губернией и начальника иркутской уездной милиции, которые свободно печатала другая иркутская газета «Свободный край»
