Гауптвахта - [28]
Двор дома офицеров.
Все уже перестали работать и слоняются без дела под светлыми, звонкими, радостными окнами. Полуботок выходит из здания во двор, и его силуэт сливается с силуэтами других арестантов, подавленных и усталых.
Гнетущая безнадёжность. У всех одинаковые шинели, а лиц — не видно.
К арестантам подходит конвоир с карабином — такая же безликая человеко-единица в точно такой же одежде.
— Ребята, — говорит конвоир, — хлопцы, а давайте пойдёмте в кочегарку погреемся? Если что — скажем, что замёрзли, мол, что ненадолго же…
Кочегарка.
Один за другим сюда спускаются арестанты; последними по разбитым ступенькам пробираются двое конвоиров со своими карабинами.
Тощий кочегар выходит всем навстречу; он возникает внезапно, как привидение из зловещего мрака. Прямо за ним видны языки пламени в топке.
— Садитесь, ребята, располагайтесь! В ногах правды нет! Грейтесь вот тут, а может, кто хочет, и вон там — возле труб…
Злотников усаживается на скамейку и, окружённый почитателями, начинает рассказывать что-то интересное и содержащее в себе такие слова: «…Прислала мне из Америки свитер… тут такая полоска, а тут — такая…»
Другие арестанты разбредаются по всем тёмным и тёплым углам, какие только можно найти в этом мирке.
Полуботок сидит рядом с Тощим и Рябым. Ну, Рябенький — этот, конечно, не в счёт; этот дрыхнет, мертвецки пьяный, на скамейке, застеленной тряпьём, а вот Тощий — вот этот трезвёхонек, на нём-то как раз-таки и держится вся кочегарка.
Полуботок всматривается в лицо Тощего, переводит взгляд на Рябого: храпящая сморщенная мордочка.
— Что-то я не пойму, — говорит Полуботок, — когда бы мы ни зашли сюда, вы оба постоянно здесь. Вы что же и дома никогда не бываете?
Тощий отвечает:
— Эх, солдатик… Был бы дом, так отчего же и не побывать бы дома? Здесь вот и живём, едим, работаем…
— А летом куда деваетесь? Летом-то кочегарки не работают!
— Да мало ли куда можно деться летом… Можно, к примеру, в колхоз податься…
— И не скучно?
— А?
— И не скучно, говорю, вот так жить?
— А чего скучать, парень? Я, к примеру, эту ночку буду коротать не один — со мною, парень, моя любимая будет, — с этими словами кочегар достаёт откуда-то из-под стола бутылку водки и нежно, как женщину, поглаживает её, а потом бережно прячет назад. — Чего скучать, парень?
Полуботок устало сидит возле Тощего и смотрит куда-то в пол измученными, но широко раскрытыми глазами.
Коридор гауптвахты.
Арестанты выносят из каптёрки «вертолёты» и «козлы», разбредаются по своим камерам.
Майор, начальник караула, командует:
— Побыстрее! Побыстрее! Чтобы через три минуты все спали!
Камера номер семь.
Губари засыпают на своих досках, крутясь и кутаясь в шинели. Над дверью горит лампочка, а из оконца стекает на пол тонкая, медленная струйка воды.
Засыпает и Полуботок; ему то ли видится во сне, то ли вспоминается: музыка, смех, пары, танцующие танго, барабан с надписью «ГАРМОНИЯ», девица остановившаяся в коридоре и с наглостью самодовольной самки разглядывающая его…
Спит. И вся камера спит — спит. И вся гауптвахта, кроме часовых.
Пятые сутки гауптвахты
Камера номер семь. Пять часов утра.
За дверью слышны голоса и топот ног. Кто-то кричит: «Подъём! Подъём, гауптвахта!» Кто-то другой: «Быстро отпирай все камеры!»
Дверь камеры номер семь распахивается:
— Седьмая камера! Подъём! Бегом на выход!
Губари тяжело и неохотно просыпаются.
— Что-то рановато нас разбудили, — говорит Косов.
— Неужели уже шесть утра? — удивляется Аркадьев. — Не может быть!
А Бурханов ноет:
— Ой, сил моих больше нету!..
Мрачное, унылое утро. Улицы города. Редко в каком доме горят окна…
Тёмные силуэты людей бегут в каком-то непонятном направлении. Изо рта у всех — пар. Редкий блеск штыков. И неясная пока ещё тревога…
Арестанты сворачивают за угол.
Звучит команда сержанта, начальника конвоя:
— Стоп! Прибежали!
Всё ещё тяжело дыша, губари стоят перед домом офицеров и не могут поверить тому, что открылось их взорам.
— Что это?
— Мама родная! Что здесь случилось?!
— Вот так штука!..
Появляется сильно взволнованный офицер. Кричит:
— Прибыли? Ну наконец-то!
Один из охранников кидается было докладывать ему, мол, прибыли в ваше распоряжение, но офицер отмахивается от доклада и панически и бессвязно умоляет губарей:
— Ребята! Нужно очистить улицу! Когда люди проснутся и пойдут на работу, они не должны будут это увидеть!.. Да и никакой транспорт здесь не проедет, если мы сейчас же не очистим улицу!.. Ведь центр же города!.. И, товарищи солдаты, вот ещё что важно: в общем, разойдитесь! Приступайте к работе!.. Всё сваливайте на тротуар, поближе к дому!..
В темноте зловеще ощетинилось балками здание дома офицеров, пострадавшее от сильного взрыва.
У развалин.
Губари поднимают с земли огромную балку; человек двадцать несут её, выбиваясь из сил и готовые вот-вот выронить её, проклятую. Другие перекидывают камни поближе к стене дома и подальше от проезжей части улицы.
Постепенно, насколько позволяет темнота, вырисовывается общая картина: улица завалена железом, камнем, деревом, битым стеклом и прочим мусором. Здание дома офицеров стоит тёмное, холодное, мёртвое.
Немецкий писатель Генрих Манн умер в тот самый день, когда я родился — 12-го марта 1950-го года. У него есть прекрасный и весёлый роман о преподавателе латыни и древнегреческого — роман написан, как я понимаю, в знак протеста против рассказа Чехова «Человек в футляре». Я присоединяюсь к его протесту и пишу историю о Латинисте, который совсем не похож на чеховскую карикатуру…
Это роман-притча, в котором рассказывается о единственной в своём роде катастрофе советской атомной подводной лодки. Ситуация, в которую попали те подводники, означала, что спастись совершенно невозможно — никто и никогда в мире — ни до этого случая, ни после него — из такого положения живым не выходил. А они свершили чудо и почти все вышли… Не сомневаюсь, что и Россия спасётся точно так же.
Это фантастический роман, похожий на сказку. Действие происходит не на нашей планете, а на совершенно другой, которая напоминает нашу.Меня упрекали в том, что я в иносказательной форме заклеймил позором в своём романе Японию. Конечно, это не так: я, конечно, считаю Японию одним из нескольких источников Зла на Земле, но специально писать о ней целую книгу я бы никогда не стал.Это романтическая сказка о борьбе Добра со Злом, а какие-то сходства в ней если с чем-то и есть, то ведь не только с Японией…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
РЕЧКА ЗА МОИМ ОКНОМ. Пьеса Пьеса с фантастическим сюжетом, в жанре, который бы я назвал так: трагифарс. Хотя кто-то мог бы и возразить, что это комедия — спорить не буду. Главное действующее лицо пьесы — это я сам. Мне примерно около 35 лет, я живу в погибающем Советском Союзе, пытаюсь осмыслить русскую историю, а пока я это делаю, со мною или вокруг меня происходят удивительные истории…
Это история о том, как беженец из горячей точки Кавказа попал в Россию и пытался прижиться в ней. Ничего антикавказского там нет, но и особых восторгов по поводу Кавказа и нравственного облика его сыновей — вы там тоже не найдёте.
Книга посвящена нетрадиционным методам лечения наиболее часто встречающихся заболеваний, связанных с нарушением солевого обмена и отложением солей (в частности, желчно-каменной, мочекаменной болезней, подагры, остеохондроза). В книге рассказано о различных методах народной и нетрадиционной медицины: фитотерапии, гомеопатии, точечном массаже, классическом массаже, ароматерапии, лечении с помощью пиявок, лечебных грязей, продуктами пчеловодства, молоком и молочными продуктами, соками и т. д. В начальных главах книги описаны основные симптомы наиболее часто встречающихся заболеваний, связанных с отложением солей.
Данная книга предлагает рецепты таких блюд, которые помогут вам нейтрализовать последствия аллергических заболеваний и облегчить состояние во время аллергии. Вы узнаете, какие продукты разрешены при аллергическом рините и поллинозе, диатезе, аллергических заболеваниях кожи, и сможете подобрать подходящую именно вам диету.
Вы держите в руках книгу «Реабилитация после травм и ожогов» из серии книг, посвященных реабилитации после перенесенных заболеваний. Прочитав ее, вы сможете узнать не только о причинах получения первой доврачебной помощи, возможностях предупреждения травм и многочисленных неприятных последствиях. Большая часть книги посвящается методам реабилитации пострадавших. К методам реабилитации в данном случае будут отнесены методики народных целителей по применению лекарственных растений, способы лечения ран и ожогов в тибетской медицине с применением трав и различных природных минералов, нетрадиционной медицины, включающие массаж, йогу, водные процедуры, а также другие советы, в том числе и психологов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Молния ударила прямо в ковер и по стальным перьям Гамаюн пробежали синие искры. Я пересела поближе к Лумумбе. — На какой мы высоте? — Локтей семьсот-восемьсот, — в его бороде позванивали льдинки. — Может спустимся пониже? — Скорость упадет. Ванька, лежа на краю, тихо стонал: у него разыгралась морская болезнь. — Эх, молодо-зелено, — потер руки учитель. — Так уж и быть, избавлю вас от мучений. АЙБ БЕН ГИМ! И мы оказались в кабине с иллюминаторами. Над головой уютно затарахтел винт, а на стене зажегся голубой экран. «Корабли лежат разбиты, сундуки стоят раскрыты…» — пела красивая русалка. — Эскимо? — спросил наставник.