Гауптвахта - [15]
Лисицын придвигается на своей табуретке к Принцеву. Гнусно, издевательски смотрит ему в лицо. Зловеще и загадочно ухмыляется.
Принцев не хочет затевать драку и отодвигается всё дальше и дальше. Ему страшно.
Злотников поощрительно рыгочет.
Бурханову тоже очень смешно.
Косову весело. Хотя и не так, чтоб уж очень.
Кац смотрит на начальство. Смекалистый парень. Соображает.
Аркадьев беспомощно и затаённо молчит.
Полуботок тоже молчит, но понемногу свирепеет.
Новая волна хохота — это Лисицын ударил Принцева по носу. Легонько, ладонью снизу вверх.
Полуботок вскакивает.
— Ты! Маньяк! Я тебя сейчас убью!
— Что? А ну повтори!..
Часовой в коридоре слышит шум и грохот в камере номер семь.
Заглядывает в глазок и кричит:
— Прекратите безобразие! А то сейчас вызову начальника караула!
Некоторое время Лисицын всё ещё лежит на полу.
Встаёт. Многообещающе надвигается на Полуботка.
Полуботок ждёт. Он готов.
Сейчас начнётся. Вот будет здорово! Ух ты!
Публика смотрит. Азарт, любопытство — они почти у всех. Но вот у Принцева, у этого — ужас. Да он и не публика вовсе. Он стоит у белой стены — бледный, напуганный, и не представляет, что же с ним станется после того, как представитель законной власти растерзает этого Полуботка, а в том, что будет именно так, он не сомневается. Потому и не пытается помочь своему заступнику.
Часовой в коридоре слышит истеричный вопль, а следом раздаётся грохот.
Камера номер семь.
Лисицын лежит на полу, и на сей раз — гораздо дольше прежнего. Ему пришлось перелететь через табуретку и больно удариться головой об пол. Он не в силах подняться даже и тогда, когда дверь открывается и на пороге возникает молодой лейтенант — новый начальник караула.
Все, кроме Лисицына, мигом выстраиваются.
Кац командует губарям:
— Равняйсь! Смирно! — обращается к лейтенанту: — Товарищ лейтенант! В камере номер семь содержится семеро арестованных!..
Лейтенант не слушает.
— Что у вас тут происходит? Увидав Лисицына, кое-как встающего с пола, кричит: — А это ещё что за мудило? Почему в строй не становишься?!
Злотников находится с ответом:
— Товарищ лейтенант! А он у нас припадочный! Сейчас у него как раз начинался приступ эпилепсии…
Лисицын, между тем, становится в строй.
— …Но вы помешали, и ему пришлось встать.
Лейтенант смотрит на Лисицына, у которого и в самом деле помутневшие глаза подкатываются куда-то кверху, и не знает — верить или не верить. И кричит молодым, неуверенным голосом:
— Молчать! — Поворачивается к Кацу. — Ты здесь старший по камере?
— Так точно! — отвечает Кац.
— Имей в виду: разбираться больше не буду! Если ещё раз услышу шум, — отвечать за всё будешь лично ты! Лично!
Хлопнув дверью, лейтенант уходит. Сопровождающий его ефрейтор запирает камеру.
Все молчат. Тихо расходятся по своим местам. Первым нарушает тишину Злотников:
— Много ты на себя берёшь в этой камере, Полуботок!
Полуботок мрачно усмехается в ответ.
— По твоей милости мне могли срок добавить! — чуть не хнычет Кац.
— По моей милости? А мне показалось, что всё это затеял вон тот вонючий ублюдок, — Полуботок небрежно кивает на Лисицына.
Лисицын злобно скалится, что-то бормочет угрожающее.
А Злотников треплет Лисицына по голове и приговаривает:
— Ладно, ладно… Не сейчас… Потом разберётесь…
— А мне могли бы срок добавить! — продолжает Кац. — И всё из-за…
— Заткни пасть! — рычит Злотников.
Кац моментально выполняет директиву.
Злотников властным взором обводит всех присутствующих:
— Старшим по камере теперь будет вот этот пограничник! — И указует перстом на бедняжечку Принцева.
Всеобщее изумление.
Полуботок возражает:
— А почему, собственно, ты взял на себя право назначать? А то, может, проголосуем?
— Голосовать не будем. Ведь ты же сам видел, как я тогда, в учебной роте, держал в одной руке над головой штангу весом в сто двадцать килограмм. Подержи и ты так — вот тогда и будешь назначать старших по камере.
Молчание в ответ. Довод признан убедительным.
Камера номер семь.
Злотников достаёт бог весть откуда сигарету и спичку. Закуривает. Он стоит подальше от двери с её предательским глазком. Самодовольно лыбится.
Остальные семеро взирают на него — кто с восхищением, кто с преданностью, кто исподлобья.
Купая лицо в клубах табачного дыма, Злотников говорит:
— Удивляюсь, куда это смотрит старший по камере?
Кац подыгрывает ему:
— А я что? А я теперь не старший по камере! Вот так!
Лисицын злобно подхихикивает, с ненавистью глядя на Принцева, который ничевошеньки не понимает по простоте душевной.
Табачный дым.
Белая стена с надписями:
1971, апрель — Вова Безручко, 8-я рота.
Круголь, Малик Казимов, Вася Мамыкин.
1-е января 1972! С новым годом всех!
Поразительно: матерных слов на стене — нет нигде. Ни в этой камере и ни в какой другой!
Камера номер семь.
За дверью слышны шаги, голоса, хлопанье дверьми.
Кто-то где-то орёт: «Товарищ лейтенант! В камере номер шесть содержится!..»
Обитатели седьмой камеры спешно приводят себя в порядок, готовятся к проверке.
Дверь открывается.
На пороге — лейтенант.
Все мигом выстраиваются в одну шеренгу. Бурханов и Кац подталкивают Принцева: ну, дескать, давай! Докладывай! А Принцев растерялся и не знает, что и сказать.
Немецкий писатель Генрих Манн умер в тот самый день, когда я родился — 12-го марта 1950-го года. У него есть прекрасный и весёлый роман о преподавателе латыни и древнегреческого — роман написан, как я понимаю, в знак протеста против рассказа Чехова «Человек в футляре». Я присоединяюсь к его протесту и пишу историю о Латинисте, который совсем не похож на чеховскую карикатуру…
Это роман-притча, в котором рассказывается о единственной в своём роде катастрофе советской атомной подводной лодки. Ситуация, в которую попали те подводники, означала, что спастись совершенно невозможно — никто и никогда в мире — ни до этого случая, ни после него — из такого положения живым не выходил. А они свершили чудо и почти все вышли… Не сомневаюсь, что и Россия спасётся точно так же.
Это фантастический роман, похожий на сказку. Действие происходит не на нашей планете, а на совершенно другой, которая напоминает нашу.Меня упрекали в том, что я в иносказательной форме заклеймил позором в своём романе Японию. Конечно, это не так: я, конечно, считаю Японию одним из нескольких источников Зла на Земле, но специально писать о ней целую книгу я бы никогда не стал.Это романтическая сказка о борьбе Добра со Злом, а какие-то сходства в ней если с чем-то и есть, то ведь не только с Японией…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
РЕЧКА ЗА МОИМ ОКНОМ. Пьеса Пьеса с фантастическим сюжетом, в жанре, который бы я назвал так: трагифарс. Хотя кто-то мог бы и возразить, что это комедия — спорить не буду. Главное действующее лицо пьесы — это я сам. Мне примерно около 35 лет, я живу в погибающем Советском Союзе, пытаюсь осмыслить русскую историю, а пока я это делаю, со мною или вокруг меня происходят удивительные истории…
Это история о том, как беженец из горячей точки Кавказа попал в Россию и пытался прижиться в ней. Ничего антикавказского там нет, но и особых восторгов по поводу Кавказа и нравственного облика его сыновей — вы там тоже не найдёте.
Он мечтал намыть золота и стать счастливым. Но золото — это жёлтый бес, который всегда обманывает человека. Кацап не стал исключением. Став невольным свидетелем ограбления прииска с убийством начальника артели, он вынужден бежать от преследования бандитов. За ним потянулся шлейф несчастий, жизнь постоянно висела на волосок от смерти. В колонии, куда судьба забросила вольнонаёмным мастером, урки приговорили его на ножи. От неминуемой смерти спасла Родина, отправив на войну в далёкую Монголию. В боях на реке Халхин-Гол он чудом остался жив.
Жизнь подростков отличается: кто-то дружит со своими родителями, кто-то воюет, у кого-то их и вовсе нет, кто-то общительный, кто-то тихоня. Это период, когда человек уже не ребенок, но и не взрослый, период сотворения личности, и у каждого этот переход происходит по-разному: мягко или болезненно. Фахри – подросток с проблемами: в семье, школе, окружении. Но у него есть то, что присуще не всем его – понимание того, что нужно что-то менять, так больше продолжаться не может. Он идет на отчаянный шаг – попросить помощи у взрослого, и не просто у взрослого, а у школьного психолога.
Детство – целый мир, который мы несем в своем сердце через всю жизнь. И в который никогда не сможем вернуться. Там, в волшебной вселенной Детства, небо и трава были совсем другого цвета. Там мама была такой молодой и счастливой, а бабушка пекла ароматные пироги и рассказывала удивительные сказки. Там каждая радость и каждая печаль были раз и навсегда, потому что – впервые. И глаза были широко открыты каждую секунду, с восторгом глядели вокруг. И душа была открыта нараспашку, и каждый новый знакомый – сразу друг.
Дример — устройство, позволяющее видеть осознанные сны, объединившее в себе функционал VR-гаджетов и компьютерных сетей. В условиях энергетического кризиса, корпоратократии и гуманистического регресса, миллиарды людей откажутся от традиционных снов в пользу утопической дримреальности… Но виртуальные оазисы заполонят чудища, боди-хоррор и прочая неконтролируемая скверна, сводящая юзеров с ума. Маркус, Виктор и Алекс оказываются вовлечены в череду загадочных событий, связанных с т. н. аномалией — психокинетическим багом дримреальности.
В Центре Исследования Аномалий, в одной из комнат, никогда не горит свет. Профессор Вяземский знает, что скрывается за ее дверями. И знает, как мало времени осталось у человечества. Удастся ли ему найти способ остановить аномалии, прежде чем они поглотят планету? И как быть, если спасти мир можно только переступив законы человечности?
После неудавшегося Апокалипсиса и изгнания в Ад Сатана забирает с собою Кроули, дабы примерно его наказать — так, как это умеют делать в Аду, — а Азирафаэль не собирается с этим мириться и повышает голос на Господа. Рейтинг за травмы и медицинские манипуляции. Примечание 1: частичное AU относительно финала событий на авиабазе. Примечание 2: частичное AU относительно настоящих причин некоторых канонных событий. Примечание 3: Господь, Она же Всевышний, в этой Вселенной женского рода, а Смерть — мужского.