Ганнибал - [93]

На следующий день Ганнибал предпринял попытку захватить акрополь, где засели остатки римского гарнизона и некоторые тарентинцы, не желавшие порывать связи с Римом. Акрополь Тарента был защищен с одной стороны морем и скалами, а с другой — стеной и огромным рвом; взять его штурмом Ганнибал не имел ни малейшей возможности. Поэтому он решил отделить город от акрополя валом. Когда начались работы, римляне сделали вылазку, но были разбиты, обращены в бегство и уже больше не мешали воинам Ганнибала выкапывать ров и насыпать земляную стену. По завершении работ Ганнибал попытался еще раз штурмовать акрополь, но безуспешно: римские воины, к которым на помощь прибыл отряд из Метапонта, ночью разрушили и частью сожгли осадные сооружения. Теперь все свои надежды Ганнибал возложил на блокаду акрополя, однако она не могла быть достаточно эффективной, пока акрополь имел выходы к морю; наоборот, засевшие в акрополе римляне и тарентинцы, господствуя над выходом в открытое море, отрезали от него Тарент. Ганнибал объявил своим тарентинским сторонникам, что единственный способ выжить римлян из акрополя — это блокировать его с моря. Тарентинцы рассчитывали, что морскую осаду организует сам Ганнибал, призвав карфагенскую эскадру из Сицилии, потому что их, тарентинцев, флот не имеет возможности пробиться в открытое море. Однако пунийский полководец предложил другой план: тарентинские корабли на повозках были перевезены вокруг акрополя, спущены на воду и стали на якоря у входа в гавань [Ливий, 25, 11].[132]

Организовав с моря и суши осаду тарентинского акрополя, Ганнибал удалился из города. То обстоятельство, что ему не удалось вытеснить римлян из акрополя и, следовательно, целиком овладеть городом, отрицательно сказалось на военно-политическом положении Ганнибала, тем более что в тылу Тарента находился Брундисий с римским гарнизоном. Тем не менее взятие Тарента явилось крупным успехом Ганнибала. Тарент был одной из древнейших, спартанской по происхождению греческой колонией на юге Италии; можно было надеяться, что влияние Ганнибала в Великой Греции, а также и на Пелопоннесе благодаря добровольному переходу тарентинцев на сторону Карфагена еще более упрочится. И то и другое немедленно сказалось в ходе боевых операций.

Стоило римскому командованию переправить свой гарнизон из Метапонта в Тарент, как граждане Метапонта приняли сторону Ганнибала. Так же поступили и другие города Великой Греции, среди которых Ливий называет Фурии. Друзья и родственники казненных в Риме заложников-фурийцев обратились с письмами к Ганнону и Магону — карфагенским полководцам, командовавшим пунийскими войсками в Брутиуме, — с предложением сдать город, если только они подойдут к его стенам. (Карфагеняне разделили свою армию: Ганнон с отрядом пехотинцев пошел на город, а Магон с конницей укрылся среди холмов. Затем во время боя из засады он напал на воинов римского гарнизона, которых пунийские пехотинцы успешно заманили к холмам. Фурийцы, сопровождавшие римлян, в вылазке, бежали; за ним и вскоре последовали и римские солдаты, однако в город заговорщики впустили только своих сограждан и нескольких римлян вместе с командиром гарнизона Марком Атинием. После ожесточенных споров они разрешили Атинию покинуть Фурии и наконец открыли ворота карфагенянам [Ливий, 25, 15].

По свидетельству Аппиана [Ганниб., 34], события развивались несколько иначе: тарентинцы захватили продовольствие, посланное Фуриями гарнизону, укрывшемуся в акрополе; Ганнибал освободил фурийцев-лленных, и они убедили своих сограждан сдаться карфагенянам; римский гарнизон тайно отплыл в Брундисий. Из Метапонта, по словам Аппиана [Ганниб., 35], в Тарент была выведена только половина гарнизона, а остальных римских солдат граждане перебили. Вместе с Фуриями и Метапонтом на сторону карфагенян перешла Гераклея.

Однако эффект этого успеха карфагенян в значительной степени ослаблялся другим, на первый взгляд гораздо менее существенным обстоятельством, чем переход на сторону Ганнибала таких городов, как Метапонт, Фурии и Гераклея. Легат Гай Сервилий, посланный в Этрурию заготовлять продовольствие, сумел на нескольких кораблях пробиться сквозь боевое заграждение в гавань Тарента и доставить это продовольствие римлянам, засевшим, как сказано, в тамошнем акрополе. Эти действия Сервилия побудили тарентинцев, присоединившихся к римскому гарнизону, усилить свою пропаганду среди населения, уговаривая сограждан переходить к римлянам и их приспешникам [Ливий, 25, 15]. По-видимому, их речи не остались неуслышанными. Во всяком случае, из краткой реплики Ливия можно заключить, что противоположная агитация прекратилась. И действительно. Гай Сервилий показал, что выставленное тарентинцами охранение у входа в гавань не может действенно воспрепятствовать установлению контактов между осажденными в акрополе и основными силами римской армии. И для Ганнибала и для Тарента это был грозный признак.

Между тем все более густые тучи собирались над Капуей — важнейшей опорой карфагенского господства в Южной Италии. Ганнибал занимался судьбой Тарента, оставив Капую фактически без какого бы то ни было прикрытия; поэтому, хотя оба консула, Квинт Фульвий Флакк и Аппий Клавдий Пульхр, находились в Самниуме, римские войска начали постепенно усиливать свой напор на Капую, имея в виду подвергнуть ее блокаде. Капуанцы уже начали испытывать голод и обратились к Ганнибалу с просьбой распорядиться привезти в Капую хлеб из окрестностей, пока консулы не вторглись на ее территорию и не перерезали дорогу. Ганнибал почти не обратил внимания на содержавшееся в речах капуанцев недвусмысленное предостережение; во всяком случае, он ничего не сделал для предотвращения осады и только приказал Ганнону перейти из Брутиума в Кампанию, чтобы обеспечить Капую съестными припасами. Избегая встречи с неприятелем, Ганнон подошел к Беневенту и расположил свой лагерь в 3 милях от города; в этот лагерь велел он доставить хлеб и сообщил в Капую, когда за ним можно будет явиться. В назначенный день, однако, капуанцы (из-за своей легкомысленной беспечности, замечает Ливий) прислали всего лишь немногим более 400 повозок и несколько вьючных животных. Этого явно не хватало, и раздраженный Ганнон приказал капуанцам явиться снова, и на этот раз с достаточным количеством телег [Ливий, 25, 13].