Гамлет. Шутка Шекспира. История любви - [38]

Ты, жалкий, суетливый шут, прощай!

Я метил в высшего; прими свой жребий;

Вот как опасно быть не в меру шустрым.

Разумеется, ни в какого "высшего" Гамлет не метил - он точно знал, что короля там не может быть. Это простое бахвальство, поскольку опасность миновала, возмездие снова отсрочено. И ему нисколько не жаль Полония, да он и не может сейчас жалеть его - он слишком рад, что в эту жуткую минуту его роковой готовности убитым оказался не король, а кто-то другой.

Да, обстоятельства помогли принцу взвинтить себя до такой степени, что, услышав крики о помощи, ему показалось, что он на самом деле готов наконец прикончить своего коварного возлюбленного. Да вот беда: кажется ему это только до того момента, пока он реально не увидит короля, реально не приблизится к своей жертве и реально не поднимет руку, чтобы нанести наконец карающий удар.

Каждый раз, когда Гамлет вроде бы и вправду готов его убить, при одном только взгляде на Клавдия одна только мысль полностью парализует всю волю, всю решимость, всю ненависть принца: господи, неужели я больше никогда его не увижу? Никогда не услышу его голоса, не прочту обманных надежд в его глазах, не почую запах его одежд, его волос, его тела? Подлец, негодяй, развратник, ну как мне убить тебя, если каждый день я мучительно пытаюсь увидеть в твоих глазах хоть каплю надежды и жалости!?.. Так думает принц каждый раз, при каждой возможности для свершения возмездия.

Ну вот, а теперь, когда любимый жив и самого страшного не произошло, можно подумать и о себе. Ибо недавнее представление весьма скоро даст свои очередные плоды и, ударив по королю, обязательно ударит по Гамлету.

А кроме того, придя в себя и несколько успокоившись, Гамлет с прежней силой ощутил все ту же боль, все ту же обиду, все ту же ненависть к своему подлому возлюбленному, которому нет никакого дела до Гамлетовой любви.

Он все рассказывает королеве. Он чернит короля последними словами. Он укоряет Гертруду в похоти - в похоти и бесстыдстве, в бесчинстве и похоти, в дурном примере для юности, в бесовщине, в разрушенье чувств, в нравственной слепоте...

О довольно! кричит королева, довольно, "ты мне глаза направил прямо в душу, и в ней я вижу столько черных пятен, что их ничем не вывести".

Ну уж нет, отвечает распаленный собственными словами Гамлет, дослушай все до конца, прочувствуй весь ужас, в котором живет твоя похотливая душа, твое похотливое тело, ощути до конца, чем занята ты на самом деле, как легко тебе "жить в гнилом поту засаленной постели, варясь в разврате, нежась и любясь на куче грязи..."

КОРОЛЕВА: О, молчи, довольно!

Ты уши мне кинжалами пронзаешь.

О, пощади!

Но Гамлет снова и снова обрушивается на мать со всей мощью своей затравленной психики. Он снова доводит себя до исступления, до психоза, он бьет по самым больным местам.

"Довольно!" - кричит королева. Кажется, еще чуть-чуть, и она не выдержит, ее сердце разорвется от горя и ужаса, насквозь пронзенное этим непрекращающимся потоком обвинений, воздействие которых еще сильней, поскольку каждое произнесенное слово глубоко осознается Гамлетом как личная боль, как личная катастрофа.

И в этот момент... снова появляется Призрак! Однако только один Гамлет видит его - видит, и в нем мгновенно вспыхивает чувство вины перед духом отца, чрезвычайно усугубленное недавней радостью принца, что он убил не короля, а кого-то другого. Радостью преступной, невозможной, позорной и постыдной, но тем не менее - радостью.

Чего ты хочешь, Блаженный образ? - дико вперившись в пространство, вопрошает принц кого-то невидимого. - Иль то упрек медлительному сыну за то, что, упуская страсть и время, он не свершает страшный твой приказ?"

Да, отвечает призрак, "я посетил тебя, чтоб заострить притупленную волю. Но, видишь, страх сошел на мать твою". Посмотри на нее, говорит призрак, она совсем не в себе, пощади ее, не дай ей погибнуть, заговори с ней!

"Что с вами, госпожа?" - послушно, как робот, обращается к матери Гамлет.

КОРОЛЕВА: Ах, что с тобой,

Что ты глаза вперяешь в пустоту

И бестелесный воздух вопрошаешь?

Из глаз твоих твой дух взирает дико;

И, словно полк, разбуженный тревогой,

Твои как бы живые волоса

Поднялись и стоят. О милый сын,

Пыл и огонь волненья окропи

Спокойствием холодным. Что ты видишь?

"Его, его! - восклицает Гамлет. - Смотрите, как он бледен!" Печальный вид Призрака терзает Гамлета муками совести, он просит его: "О, не смотри". Он уверяет духа, что его "скорбный облик" только "отвратит" его от неких "грозных дел", которые еще предстоят Гамлету, что, не умея забыть его безгранично печальный вид, он вместо крови короля будет проливать слезы.

Призрак исчезает...

Многие исследователи замечали те несоответствия, которые обнаруживает второе явление Призрака:

1) Оказывается, дух может появляться где угодно, а не только на площадке перед замком. Но тогда зачем он являлся на этой площадке несколько раз, ожидая принца, если мог сразу явиться к нему одному?

2) Оказывается, Призрак вполне может сделать так, что видеть его будут не все. Но тогда зачем он показывался офицерам и Горацио? Не проще ли было сразу явиться только одному Гамлету и не рисковать раскрытием тайны посторонними лицами?