Гамарджоба, панове! - [28]

Значительно позже я узнал, что Серый принимал участие в выводе нашей второй группы, попавшей в засаду. Парень проявил себя настоящим героем, вытаскивая раненых разведчиков с минного поля. Но, к сожалению, самому не повезло. Во время обстрела вражеская мина оторвала парню стопу правой ноги. Он ещё в госпитале шутил, что «укропы» опять не угадали и что у него толчковая — левая, как у Высоцкого. Ребята, которых он вытащил на себе с минного поля, скинулись ему на хороший немецкий протез. Теперь бегает, не догонишь.

— «Волка» не брошу, сам понесу, — сердитым голосом отозвался Пуля.

— Давай сюда, — Кирпич отобрал у Пули его тяжеленную ношу и забросил себе за спину.

Гамлет наклонился к лежащему на животе Гураму и что-то сказал на грузинском языке. Потом, изловчившись, достал какой-то предмет из кармана товарища и сунул ему в рот.

— Ты, что сделал, собака бешеная? — дёрнул его за воротник Кирпич.

— Э! Просто попрощался с другом и электронную сигарету в рот ему сунул. Курить Гурам бросает, а сейчас нервничает, — суетливо ответил Гамлет и прибавил шаг, натянув привязанную к его рукам верёвку.

Изо рта Гурама торчал какой-то чёрный предмет похожий на большой мундштук, на кончике которого горели четыре голубые огонька индикатора. «Нервный» грузин лежал с закрытыми глазами и через нос пускал еле заметный дымок. Так вот какой огонёк видел ночью глазастый гаишник Кирпич. Вот тебе и «голубоглазый дьявол!»

Со стороны Первомайки послышался отдалённый рокот приближающейся брони. По верхушкам сада полоснул жёлтый луч прожектора. Нужно было уходить. Конечно, до рассвета они сюда вряд ли сунутся. Побоятся мин — ловушек, засад и прочих сюрпризов. Да и разобраться, что тут случилось и куда мы пошли, удастся не сразу. А за это время мы придумаем «запасной вариант» и доставим Гамлета в «независимое королевство». Мы так думали…

Почти два часа наша группа шла, не сбавляя темп, благо один сад заканчивался и начинался другой. Потом были длинные лесополосы, позволяющие не выходить на открытые участки. «Линия соприкосновения» то приближалась совсем близко, и казалось, ещё чуть-чуть и мы упадём в чужие окопы. А то уходила за поле и приходилось прислушиваться к ночным звукам. Перед рассветом остановились передохнуть. Только присели на мокрую от росы траву… та-та-та-та-та… отработал по нам крупнокалиберный пулемёт БТРа. Срезанные, будто пилой «Дружба», пулями 14,5 мм калибра, нам на спины попадали ветки и стволики молодой поросли лесополосы. Мы быстро скатились в небольшой овраг.

— Ни хрена себе! Они за нами идут, как телок за коровой. Видно, прибор ночного видения у них классный. Как же так? А? — удивлённый быстрым приближением «укропов» сокрушался Дед.

— А я, кажется, догадываюсь, в чём дело. Ты, сволочь черножопая, сказал своему напарнику в каком направлении мы пойдём! — перекрикивая уже автоматные очереди, гаркнул в бешенстве Кирпич и со всего маху въехал Гамлету по печени.

Грузин сложился пополам и, беззвучно глотая ртом воздух, с ужасом смотрел, как Кирпич вынимает из ножен свой тесак. Честно говоря, лично я бы его не стал останавливать. Но с нами был Дед.

— Кирпич, отставить! Уходим! Быстро! — морщась от боли, приказал командир.

Никто из нас и не заметил в темноте, как шальная автоматная пуля попала в Деда, когда он смотрел в сторону приближающегося БТРа в ночной бинокль. Пуля попала в радиостанцию «Акведук», висевшую у него в районе левой ключицы, чтобы было удобно разговаривать. Пробив пластмассовую коробочку с крошечными микросхемами, она надломила ключицу и благополучно вылетела со спины, к счастью, не задев лопатку. Дед попробовал отбиться, ссылаясь на пустяковую рану, но было видно, что парню очень худо. Я стащил с Деда разгрузку и куртку, уже пропитанные кровью, а Кирпич сначала «вкатил» дозу промедола, а потом профессионально наложил повязку. По-другому нельзя было, белый бинт, наложенный сверху камуфляжа, был бы далеко виден. Неожиданно Кирпич взял инициативу на себя. Он повесил чехол с польской снайперской винтовкой на спину пленного грузина, взял у меня РПГ и перезарядил его на бронебойную гранату.

— Так, мужики. Двигайтесь на выход, а я сделаю дело и догоню вас. Иначе не уйдём, — тоном, не терпящим возражения, сказал он.

— Всё правильно. Только я, Вася, с тобой пойду. Без меня ты сам понимаешь… Гамлет, потеряешь «волка»… сам… лично… — засобирался Пуля, снимая с оптики СВД мягкий бархатный чехол.

— Согласен, — кивнул головой Дед, — направление нашего движения вы знаете, ну и вас мы услышим, я надеюсь. Встречаемся в правом углу последнего сада. Удачи!

Кирпич с Пулей, о чём-то быстро переговорив, пошли назад, на звук двигателя БТРа. А мы двинулись в сторону громких всполохов и ярко-рыжих пунктирных линий трассирующих очередей пулемётов. В утренней полудрёме пулемётчики с обеих сторон, нажимая на гашетку, как бы говорили: «Пацаны, мы не спим. Мы на чеку! Только рыпнитесь…» Где-то там была Красногоровка, запасной переход линии соприкосновения.

Морская пехота против гаишника и птушника

Светало. Наступило такое время суток, которое охотники и рыбаки называют «темно-светло». То есть вроде уже не темно, но ещё и не светло. Силуэт виден, но ещё слабо распознаваем. Внезапно «замолчал» движок БТРа. Кирпич остановился и дёрнул за рукав Пулю, жестом показав, чтобы тот присел. А сам протяжно высморкался, поднял лицо вверх и стал, медленно раскачиваясь, нюхать воздух. Его широкие ноздри раздувались и он, как легавая перед стойкой на фазана, искал тот, самый нужный ему, запах.