Гагарин в Оренбурге - [32]

«Облетев землю в корабле-спутнике, я увидел, как прекрасна наша планета. Люди, будем хранить и приумножать эту красоту, а не разрушать ее».

Ю. Сердюков, журналист ЛЮБОВЬ НАРОДНАЯ

ЖИВАЯ ВОДА

…К этому сельскому степному километру дороги, как руки, тянутся. Куда бы ни ехал, куда бы ни шел, обязательно дорога сюда выводит. За легкой металлической оградой — обелиск. Серебряная ракета на отшлифованном постаменте из серого камня устремляется ввысь. Под ней фотография со знакомым лицом и звездой Героя на груди. Памятник летчику-космонавту Владимиру Комарову.

— Кто поставил? Когда? — спрашивают.

— Народ, — отвечают.

Лежит в ящике тетрадь. «Стараемся жизнь делать с тебя», — комсомольцы из Новосибирска. «Клянемся одну из звезд назвать твоим именем», — пионеры Волгограда. «Будем варить такую сталь, чтобы никакой космос не был страшен», — сталевары Новокузнецка.

Зимой в степи люто. Даже на ограде от стужи ледяные слезы. Но, словно десятки горящих угольков пламени тянутся к обелиску повязанные на ограде пионерские галстуки. Будто согревают обелиск чистой ребячьей любовью и святостью.

А как-то космонавты приезжали поклониться звездному брату. Был среди них и Гагарин. Походили молча, так же молча постояли у ограды. Велико было горе, велика печаль.

Березки привезли из местного поселка, чтобы космонавты посадили в знак памяти о своем товарище.

Первым Юрий Гагарин взял маленькое деревце. Снял фуражку, наклонился, бережно присыпал землей корни, расправил ветки. Посадил. Полил из ведра.

Летом в степи, как у печки, жарища. Даже у ветра горло пересыхает. Видел я как-то: подъехала зеленая летучка. Вылезли бородатые парни в безрукавках, кирзовых сапогах. Геологи. Сняли береты, фуражки. Благоговейно вошли в ограду, венки поправили, в тетради запись оставили. Один к березке наклонился. А она, робкая, уронила доверчиво в его широкие руки буроватые ладошки: вянут без воды.

Выпрямился парень, шоферу крикнул:

— Ведро давай, Андрей!

Звякнуло у ног ведро.

Парень с пояса флягу снял, отвернул крышку, забулькала вода.

— Каждому по половине фляги!

Подходили парни, снимали с поясов фляги, сливали драгоценную влагу в ведро. Поили березки. И гагаринскую, что поднялась в целинной оренбургской степи. Поистине: любовь народная — вода живая!

ТРОПИНКА

В пригородном колхозе встречали Юрия Гагарина хлебом-солью, с цветами, с улыбками, с пышным караваем на рушнике.

Уехал космонавт, а чьи-то руки дорожку, где он проходил аккуратно песком посыпали и камешками обложили.

Празднество — несут колхозное Красное знамя по гагаринской тропинке.

Допризывники перед отправкой будто ненароком тоже по ней пройдут, постоят с вещмешками за плечами, словно сил наберутся.

Из загса выходят молодые — тоже норовят по заветной тропинке пройти. Несут по ней новорожденных.

А уж о школьниках и говорить нечего! Где бы ни шли, обязательно на гагаринскую тропку выходят… Наблюдал, как первоклассник из школы возвращался. Ступил на тропинку — подтянулся, шаг чеканит. Руку — к козырьку. Ну, конечно же, космонавтом себя представил, идет по ковровой дорожке рапортовать.

Маленькая тропинка, а какие большие чувства и помыслы рождает!

ТЕЗКА

Он стоял маленький, крутил пальцем колесико игрушечного самосвала и смотрел на меня снизу вверх большущими карими глазами.

— Как тебя звать?

— Юра.

— А отчество?

— Алексеевич.

— А фамилия?

— Гагарин.

Вот так и состоялось у меня знакомство в гайском поселке Калиновка с полным тезкой первого космонавта.

Юрию Алексеевичу Гагарину, сыну-первенцу супругов токаря Алексея Степановича и техника-геолога Александры Сергеевны было тогда четыре года. Воспитательница детского сада самым лестным образом характеризовала тезку космонавта: «Физически развивается нормально. Спит спокойно, кушает самостоятельно. Говорит целыми предложениями, особенно хорошо выговаривает «машина» и «ракета». Бесстрашно лазает по стремянке».

Сидел он на ковре в комнате для игр и не понимал, зачем это два солидных дяди заставляют держать в руках самолет, просят улыбаться и щелкают перед самым носом затвором фотоаппарата.

А мы его впервые в жизни снимали для газеты и брали бесхитростное интервью.

А потом вместе с папой ехали по селу домой на «Запорожце», он рассказывал: «Жена как раз в роддоме лежала. Прибегает соседка прямо в мастерские. Возбужденная. А ну, Алексей Степанович, скорей в больницу, сюрприз тебя ждет. Я ничего расспрашивать не стал, защитные очки с глаз, у станка как раз деталь обтачивал, руки о ветошь вытер и, как был, в комбинезоне, в больницу побежал. А медсестра знакомая, улыбаясь, записку из окошечка подает. Вижу по почерку от жены. Пишет, что все благополучно. «С космонавтом тебя, как здесь девчата говорят». С каким космонавтом, думаю. Ничего сразу не пойму от радости. А потом дошло. В честь Гагарина жена сына Юрием назвала. Я, значит, Алексей. И получилось, что наш сын стал полным тезкой космонавта, тоже — Юрий Алексеевич Гагарин».

Растет полный тезка космонавта в степном оренбургском поселке Калиновка на улице Геологов, 3.

Были мы еще раз в «космическом доме», как с улыбкой говорят в поселке. Узнали, что тезка пишет большими печатными буквами свою знаменитую фамилию «Гагарин», что он вовсю ездит на двухколесном велосипеде, что первый раз выстирал сам себе рубашку, что таскает от колодца большущие ведра с водой.