Не могу сказать, что меня это не радовало.
— Куда вы направлялись, Хикари-сама? — полюбопытствовал Брайан.
Меня напрягло все разом: и фамильярный тон, и обращение по имени, и прошедшее время. Купец улыбнулся, стараясь сгладить впечатление, но ласково лыбиться я умела не хуже — а потому и велась так себе.
— В главное отделение Восточного Самаджа, — я состроила серьезную физиономию и изложила уже опробованную историю про дорогого гостя и неуловимую прекрасную леди, с которой я была обязана познакомиться — но потерпела сокрушительное поражение. Согласно печальной легенде, теперь мне надлежало отчитаться перед господами и получить по шапке.
Нерасторопная неудачница, тянущая кота за хвост в захолустной гостинице, Брайана заинтересовала еще больше: не иначе, рассчитывал, что я постараюсь задобрить хозяев, заполучив в клиенты зажиточного караванщика. Я, как и положено ками, не спешила ни отказывать, ни вешаться на шею. К любому гостю следовало вначале внимательно присмотреться — и позволить присмотреться к себе.
Купец, похоже, был отлично осведомлен об этом правиле и совершенно не питал иллюзий по поводу своей внешности. На мое счастье, он попытался заменить физическую привлекательность материальной: расщедрился-таки на обед за его счет и предложил взглянуть на портрет неизвестной красавицы — вдруг повезет?
Я охотно согласилась и на то, и на другое.
— Надеюсь, вы не расстроитесь, если я допишу письмо, пока обед готовится? — неуверенно поинтересовался караванщик. — Пренебрегать вашим обществом — преступление, но, видите ли, дело не терпит отлагательств: мой помощник пропал три дня назад. Я сообщил в полицейский участок, но считаю себя обязанным отписать и его матери. Быть может, он просто не выдержал трудностей кочевой жизни и предпочел сбежать домой?
Я отчего-то покрылась мурашками с ног до головы.
— Юности свойственны внезапные порывы. Ваш помощник ведь наверняка молод?
Брайан истолковал мой интерес по-своему. Он прочел мне поучительную нотацию о преимуществе опыта перед зеленой молодостью, но в конце концов признался, что помощник, в общем-то, не так чтобы совсем еще мальчишка: эта весна была для него уже восемнадцатой, и паршивец явно подбивал клинья к младшей дочери своего нанимателя. Последнее, похоже, мне сообщили исключительно с целью отвадить — и уделить побольше внимания собеседнику. Я сделала вид, что прониклась, посочувствовала беде и покорно умолкла, давая купцу время завершить свои дела.
А сама лихорадочно соображала: какова вероятность, что исчезновение Чирикло как-то связано с пропажей помощника? Зора, может, и хотела бы сообщить о не вернувшемся сыне в полицию, но кто станет слушать какую-то грязную ваандарари? Выходило, что в участке элементарно никто не знает о ситуации в целом… может быть, и мне стоит почтить своим присутствием господ чиновников?
Хотя, конечно, ками нечего делать среди полицейских. Разве что если она ищет работу…
Теперь я посматривала на сосредоточенно строчащего купца с некоторым сожалением. Увы, о том, чтобы заработать на нем, речи уже не шло. Если бы пропал кто-то другой, я бы, скорее всего, позволила себе задержаться: все равно жилье оплачено за целых три дня, и один можно потратить на караванщика, чтобы с лихвой окупить остальные два.
Но — пропал Чирикло. Черноглазый соловушка, смуглый, улыбчивый и смешливый, как чертенок. Безумно похожий на мать — как когда-нибудь будут похожи на него и его собственные дети.
Нет, я не могла медлить.
— Прошу прощения, — вырвал меня из размышлений голос Брайана, сосредоточенно складывающего письмо конвертом. — Я не мог пренебречь своим долгом честного нанимателя, что бы ни думал об отношении Диллона к моей дочери.
— Вы совершенно правы, — поддакнула я, запоминая мимоходом упомянутое имя. — Мать имеет право знать.
— Рад видеть такое понимание, — вздохнул купец. — Воистину, ками созданы, чтобы дарить умиротворение.
Я едва не оскалилась. В школе при Самадже очень часто повторяли, что именно так и должны думать «дорогие гости», пока ками дарят своей гильдии процент от заработка.
Что ж, по крайней мере, я определенно справлялась с задачей, несмотря на явную нехватку практики.
— Но кто подарит умиротворение самой ками? — с притворной печалью вздохнула я и подсунула караванщику медальон.
Тот явно спутал умиротворение с удовлетворением и охотно взял побрякушку, настроив себе грандиозных планов на вечер. И сам же их и разрушил, так удивленно вытаращившись на портрет, что я поняла: мне не светит ни то, ни другое, ни третье.
— Боюсь, вы стали жертвой розыгрыша, Хикари-сама, — решительно заявил Брайан. — Эта девушка — не леди.
— Возможно, мой дорогой гость даже в мыслях не может именовать ее иначе, — я улыбнулась уголками губ. — Каков бы ни был ее статус, я должна встретиться с ней и выяснить, чем она так очаровала его.
Караванщик поперхнулся смехом, так что ему даже не пришлось маскировать его кашлем — само собой вышло.
— Простите, о-ками-сама, но вас ждет жестокое разочарование, — кое-как справился с собой Брайан — теперь трогательно красный, но донельзя счастливый. — Не далее как вчера я видел эту девушку в районе Де Валлен. — Тут он сообразил, что такими познаниями лучше не делиться с ками, на которую строишь планы, и покраснел еще гуще — но сказанного было уже не вернуть.
