Гадёныш - [4]
— Мы же сидим тут — волнуемся! Давай результаты!
Таня протянула бумаги и конверт с негативом. Вторая быстро просмотрела содержимое и констатировала — Ничего.
— Что «ничего»? — Спросил Антон.
— Ничего необычного, ничего лишнего. Нормальный организм. Зря ездили.
Антон вздохнул — Ладно. В понедельник ты пойдешь. Поехали домой, — и завёл машину.
В дороге, женщины, сидя на заднем сиденье, разговаривали про своё. Антон не слушал.
Потом затихли. Антон, не оборачиваясь, спросил — Вы чего там, замолчали?
Тишина.
Он обернулся и наткнулся взглядом на две пары наполненных слезами глаз.
— Вы чего?!
Одна Таня дрожащими губами прошептала — Что-то будет. Какая-то беда будет.
Антон съехал на обочину и остановил девятку.
Опять обернулся, спросил обеспокоено — Что будет?
— Кого-то из нас заберут… Или убьют.
И зарыдали обе в голос.
Мужик протиснулся между сиденьями и сел между женщинами. Одна подмышку ему уткнулась, другая навалилась на плечо. В салоне стоял жуткий бабий скулёж. Антону хоть самому подключайся.
Он обнял обеих, прижал к себе.
— Ну, уж нет, Танечки! Ишь ты — «заберут»! «Убьют»! Я что — вот так вот просто и позволю?… Да я за вас… Сам поубиваю всех нахрен!.. Ну всё, всё. Успокойтесь. Всё у нас будет хорошо. Разберёмся.
Хоть и сам понимал — ничего хорошего.
Не доезжая метров тридцать до дома, Тоха остановился, добыл из-под сиденья длинный свёрток и вытащил из него «Сайгу». Женщины разинули рты.
— Ты что, Тоша?
— Калитка открыта. Я её запирал. Точно помню.
Передёрнул затвор.
— Тани, к нам никто сегодня в гости не обещался?
Обе отрицательно помотали головами.
— Так… Одна за руль, вторая рядом. Если начнётся пальба… или что ещё… Сразу по газам, через Кузьмин лес, и к тёще. Оттуда позвоните Денису, чтобы он вас вытащил.
Та Татьяна, что из малинника, всхлипывая и, жалобно поглядывая на Антона, вышла и пересела за руль.
Вторая тоже пересела вперёд и побелевшими губами попросила — Тошенька, давай сразу уедем к моей маме. А?
— Ещё чего. Может быть, кто из соседей зашел. А мы сразу — в бега.
Тоха перехватил карабин стволом вверх и, неспеша, пошёл к дому.
Осторожно приоткрыв калитку, заглянул в ограду. Посреди двора стоял Денискин Мицубиси Паджеро.
В застеклённой веранде раздался радостный визг, и на крылечко вылетела Юлечка. Куколка, в нарядном платье и с двумя огромными белыми бантами в косичках.
— Дедуля!..
Антон одной рукой подхватил верещащее и чмокающее его в щёку существо. Вышел за калитку и махнул женщинам, — подъезжайте, мол.
Внучка спросила — Деда, а это у тебя что — ружьё?
— Да солнышко моё. Не ружьё, а так… ружьецо.
Следом из дома вышел Денис. Удивился.
— Батя, ты что, на охоту ходил?
Сияющий Антон потянул ему «Сайгу».
— Разряди-ка.
В калитку ворвались две женщины. Юлечка завизжала пуще прежнего и, выкручиваясь из дедовых рук, потянулась к бабушкам. Охи, ахи, восторги, слёзы, поцелуи.
Потом ребёнок спросил — А вы что — обе мои бабушки?
— Да, внученька, мы обе…
Внучка радостно повернулась к отцу — Папа! У меня сегодня бабушек немеряно!
Антон стоял столбом с разинутым ртом.
Тани намеревались и с Дениской пообниматься, но «дед» остановил — Подождите, девочки. Не ошарашивайте мужика.
Дети — счастливые существа. Они не задумываются об основных принципах жития. Одна бабушка — хорошо. Две бабушки — ещё лучше. Три — совсем небывалое счастье.
А вот нам, взрослым людям, как быть?
Антон забрал у Дениски карабин — Пойдём-ка, поговорим, — и пошёл в дом.
Тоха думал, что разговор будет нелёгкий. Но нет. Он просто описал по порядку произошедшие события. Поставил так сказать в известность.
После рассказа Денис долго молчал. Переваривал.
— Папа, так они что — совершенно одинаковые?
— Да, сынок, думаю, что — совершенно.
— А какая из них моя мать?
— Видимо обе, сынок. Видимо, обе.
— И что делать? Как я их стану различать?
— А зачем тебе их различать?
— Да. Действительно… — Денис почесал переносицу, подумал. — Так ты, пап, говоришь — сначала взрыв был?
— Да, Денис, сначала в лесу что-то рвануло. И тут же… Ну… Это вот…
— Так ты это связываешь? И взрыв, и это… раздвоение? А может, сходим, посмотрим — что там за фигня?
— Ну, уж нет, сынок. Я не сапёр. Да и ты — не супермен. Ну его к чёрту. Уж больно странные дела творятся.
Дениска согласился с отцом. Оно, конечно — любопытно. Но зачем зря рисковать.
Антон встал, — Ты, сынок, иди, обними мать. Она… Они сейчас там трясутся от неизвестности.
Отец открыл сундук и начал упрятывать оружие, а сын пошел на кухню. Через пару секунд оттуда так счастливо заплакали в два голоса, с причитаниями, что Тоха понял — всё нормально. Пошёл глянуть.
Денис сидел на диванчике, держал дочь на коленях, а обе Тани прижались к нему с двух сторон, улыбались и размазывали слёзы.
— Ну, вот и ладненько. А ты чего, сынок, в пятницу приехал? Случилось что?
Денис усмехнулся — Вот этот энерджайзер, — кивнул на Юлечку, — у меня случился. Они же вчера с Лизой из Анапы приехали. Ну и всё! Хочу к бабушке, хочу к дедушке! Хоть ты тресни. Оставил на хозяйстве заместителя, а сам — к вам.
Выходные пролетели, как час. Внучка, переодетая в джинсовый костюмчик, носилась по двору и огороду. Вытаскивала из куриных гнёзд яйца, тискала кошку, осторожно, с опаской кормила кусочками хлебца свиней. На грядках нашла здоровенный помидор и на кухне, жмурясь, откусывала посыпанную сахаром мякоть, подставляя бабушкам личико — вытирать салфетками от сока.
На тему — вселенная S-T-I-K-S. Павел Дугин проснулся от резкого звука. Полежал прислушиваясь. Приснилось что ли? Посмотрел на часы — десять минут седьмого. Пованивало чем-то кислым, и побаливала голова. Немного полежал с закрытыми глазами, пока не понял — Всё, больше не уснёт. Вот бля! Кому там не спится?! Воскресенье, выходной день! Они, суки, с утра роняют, топочут, грохочут. Прибил бы. И тут снова грохнуло. Раз, другой. Двенадцатый калибр определил Пашка. Ну, ещё бы не определить, он же охотник. Заядлый. — Что за херня?! Паша вскочил, выбежал в зал и уставился в окно.
И один в поле воин. Эксперимент с человеческой памятью оживляет прошлое и делает из предателя героя.
Зачастую «сейчас» и «тогда», «там» и «здесь» так тесно переплетены, что их границы трудно различимы. В книге «Ахматова в моем зеркале» эти границы стираются окончательно. Великая и загадочная муза русской поэзии Анна Ахматова появляется в зеркале рассказчицы как ее собственное отражение. В действительности образ поэтессы в зеркале героини – не что иное, как декорация, необходимая ей для того, чтобы выговориться. В то же время зеркало – случайная трибуна для русской поэтессы. Две женщины сближаются. Беседуют.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Ален Дамасио — писатель, прозаик и создатель фантастических вселенных. Этот неопубликованный рассказ на тему информационных войн — часть Fusion, трансмедийной вселенной, которую он разработал вместе с Костадином Яневым, Катрин Дюфур и Норбертом Мержаньяном под эгидой Shibuya Productions.