Утречко выдалось славное. Теплое, тихое, ясное, ласковое. Слышно было, как над метёлками гиацинтов жужжат пчёлы. Кошка дремала, блаженно развалившись на крыльце.
А вот техника, увы, подвела. Вакуум-насос на доилке сдох и две коровы пришлось выдаивать вручную.
Отправив свой маленький гурт в стадо, Антон отвинтил насос с тележки и, устроившись на уличном столе под навесом, разобрал его, чтобы выяснить причину.
Уплотнение полетело. Вот, зараза.
Он поднялся с лавки и уже навострился к гаражу — взять старую автокамеру, чтобы вырезать прокладку, когда в лесу, со стороны заброшенных силосных ям, полыхнуло белое зарево. Через пару секунд грохнуло.
Антоха остановился, напряжённо, с опаской глядя в сторону взрыва. И тут дверка сарая, где хранились дрова и уголь, задёргалась. Закрыта она была снаружи на задвижку и там, вообще-то, никого не могло быть. Но кто-то настойчиво толкался изнутри.
Собака? Лиса? Потом мелькнуло — может, упаси Боже, медведь?
Подойдя к дверке, он слегка, на пробу, стукнул по ней кулаком и прислушался.
Изнутри донеслось слабое: — Тоша, это ты? Тоша, открой мне.
Антон рванул щеколду и распахнул дверь. Таня, Антохина жена, стояла бледная в сумерках сарайчика. Глаза её, расширенные от испуга и недоумения, обшаривали мужа, двор, дом. Она покачнулась и тихо пожаловалась: — Тошенька, что-то мне плохо.
И упала…
Подхватив супругу на руки, Антоха быстро понёс её в дом, спрашивая по дороге: — Танюша, что с тобой? Танечка, да как ты там оказалась-то?
Ответов не было. Совсем сомлела бедная.
Уложив Танечку на диван в зале, мужик метнулся на кухню, к шкафчику с медикаментами, за нашатырём. Когда возвращался через прихожую к отключившейся жене, входная дверь скрипнула и дом вошла Таня с ведёрком ягод. Она с утра, пока прохладно, за баней малину обирала.
Антон оцепенел.
А Таня сняла калошики, обула тапочки и деловито пошла с ведром на кухню.
— Тоша, там, в лесу, что-то как бахнуло. Я сразу домой. Что-то мне не до малины стало. Испугалась… Ребятня наверно хулиганит.
Антон заглянул в зал. На диване лежала жена без чувств. Он посмотрел на кухню, на вторую жену и прошептал: — Твою мать…
Таня обиделась. Возмутилась: — Тоша, ты что ругаешься?
Антоха осторожно спросил: — Таня, как ты себя чувствуешь?
— Нормально я себя чувствую. А что случилось?
— Да вот… — Антон не знал, что и сказать: — Случилось кое-что. Иди-ка сюда.
И повёл жену в зал.
Татьяна строго глянула на него.
— Не поняла! А это кто? И почему на ней мой халат? Она что — спит?
— Нет, Тань, ей плохо стало. Ты уж посмотри её как медик.
Таня всю трудовую жизнь проработала в ЦРБ, в реанимационном отделении, сначала сестрой, потом старшей медсестрой. Каждый день Антон её возил на своей девятке за восемнадцать километров в райцентр.
Он и сам там работал, главным инженером в совхозе. Ушёл сразу, как только перестали платить.
А Таня уволилась только тогда, когда её зарплата перестала окупать стоимость израсходованного на поездки бензина. Но для неё нашлось место в деревенском фельдшерском пункте. Так что теперь Танечкина служба находилась рядом с домом, прямо через дорогу.
Вторая Таня подошла к Тане первой (вот же незадача, тут и мозги и язык сломаешь) и потрогала её пульс.
— Живая… Травм вроде нет… Пульс редкий, слабый. Обморок. Ну-ка дай-ка нашатырь.
Антон протянул пузырёк.
Она поднесла флакон к лицу лежащей Тани. Та отвернулась к диванной спинке, вяло отмахнулась рукой, слабо прошептала:
— Не надо…
Хлопочущая Таня приподняла ноги больной и подсунула под них подушку. Смочила ватку нашатырём и мазнула по вискам пострадавшей.
Та опять попросила: — Ну, не надо же, — повернулась, приоткрыла глаза.
Вторая Таня замерла. Склонившись и внимательно всматриваясь в лицо своего двойника, спросила.
— Вы, женщина — кто?
Первая, прихворнувшая Татьяна, повернула голову к Антону и слабо спросила.
— Не поняла! Тоша, а это кто? И почему на ней мой халат?
Вторая Таня уронила ватку и, прошептав, — Твою мать…, - отступила спиной к мужу.
Прижав руки к груди, она подняла испуганные глаза на Антона:
— Тоша… Это же что?…Это кто она?
— Иди ко мне, — Антоха поставил её рядом с собой и забрал у неё пузырёк.
Она прошептала:
— Тошечка, я боюсь…
— Разберёмся.
Первая Таня с трудом села и подняла полусонные глаза на Антона.
— Ох, Тоша, что-то мне поплохело.
Вторая Таня спряталась за мужнину спину.
Он похлопал её по руке:
— Стой тут. — Осторожно подошел к дивану.
— Танечка, как ты себя чувствуешь?
Таня скривилась: — Локоть болит, сильно ударилась, — подобрала подол, — и коленку ободрала.
— Сейчас я «перекись» принесу.
Антон опять пошёл на кухню. Другая Таня, прикрываясь мужем, пошла с ним.
— Тоша, что происходит? — Зашептала она. — Тоша, я боюсь.
— Я знаю. Ты уже говорила. Посиди здесь, я сейчас.
— Ты куда?
— Тебя полечить… Ту тебя, — он ткнул в зал.
— Тоша, она… — Таня затрясла кудряшками. — Она не настоящая. Откуда она взялась?
— Из дровяника… А ты — настоящая?
Таня обиделась. — Антон, не надо так со мной говорить.
Антон вздохнул, сказал примиряюще — Танечка, согласись, — у нас необычная ситуация… Подозреваю, что у нас — опасная ситуация. Давай-ка отложим обиды и включим мозги. Договорились? — Погладил её по плечу — Ты же у меня умница. Так что… Нам бы сейчас глупостей не натворить.
