Габсбурги. Блеск и нищета одной королевской династии - [83]

Все члены императорского придворного штата, при поступлении на службу связывали себя торжественной клятвой, быть «верными, послушными и внимательными» и предупреждать императора о малейшей возможной опасности; обычно они оставались с ним до самой смерти. Культ императора, который продолжался до конца режима Габсбургов, имел, так сказать, свое ядро в этих семьях с их традициями придворного служения, видевших свою главную задачу в Kaisertreue — верности императору, и оставался важным фактором, который скреплял монархию на Дунае против центробежных сил национализма.

Течение жизни императора можно было точно предсказать в соответствии с правилами и порядком. Он ежедневно вставал в одно и то же время и сначала его обслуживал камердинер, господин Черного ключа, а после этого личный камердинер, господин Золотого ключа. Он слушал три мессы подряд, преклонив колени на камнях часовни, и раскладывал перед собой книги с литургией. После этого он проводил аудиенции, во время которых люди допускались в точном соответствии с их рангом: бедняки и священники низшего ранга получали бумажный мешочек с золотыми дукатами.

Леопольду все же удалось окружить себя нимбом неслыханного величия, несмотря на его карликовую фигуру в огромном парике с локонами и на то, что он близоруко щурился на каждого, а если хотел его разглядеть получше, то должен был пользоваться лорнетом. Он носил только испанский костюм, целиком черный, с красными чулками и башмаками и шляпу, украшенную перьями. Придворные появлялись во дворце тоже исключительно в испанской одежде.

Он обедал в час дня, обычно один, но с большой пышностью, во дворце, во вновь обставленном, богато позолоченном флигеле Леопольда. Каждый, кто пожелал, мог быть допущен, чтобы посмотреть, как обедает император. Он сидел в роскошном высоком кресле под красным, отделанным золотом балдахином, разговаривал со своими пажами и шутами или слушал музыку. Итальянский архитектор Бурначини[278], который сделал наброски для роскошного убранства оперы, построенной к свадьбе Леопольда, был также создателем интерьера сверкающего зала, в котором император обедал так, как если бы он был на большой сцене театра.

Телохранители и воины, вооруженные алебардами, стояли на страже с непокрытыми головами, присутствовали папский нунций и зарубежные посолы, которые кланялись и удалялись, как только император отпивал первый глоток вина, который виночерпии наливали, преклонив колени. Император во время еды оставался в шляпе и снимал ее только во время застольной молитвы, которую произносил священник, или когда императрица обедала вместе с ним и поднимала бокал, чтобы выпить за его здоровье. Блюда для Его Величества доставлялись из кухонь в самом сердце крепости и проходили через 24 пары рук прежде, чем попасть к нему.

Никто, кроме императрицы, не садился за стол с императором — «подле императора», когда он обедал в парадном костюме. После обеда Его Императорское Величество оставалось сидеть до тех пор, пока все, даже скатерть, не была убрана и пока не стелили свежую. После этого появлялся первый камердинер императорского обеденного стола с позолоченной серебряной чашей, полной душистой воды для мытья рук, а главный камергер протягивал салфетку.

Ужин, менее формальную трапезу, сервировали обычно в покоях императрицы — «подле императрицы». Тогда могли быть приглашены гости, было веселье, беседа и музыка. Придворные дамы императрицы, двенадцать молодых женщин из аристократических семей, которые жили в императорском дворце Хофбург, прислуживали за ужином и приносили чашу для умывания. Хотя курфюрст Август Саксонский в 1696 году в течение четырех недель гостил в Хофбурге, он никогда не обедал «подле императора», тем не менее, он был гостем за столом императрицы и в знак особого уважения мог протянуть салфетку императору.

В прекрасные весенние дни, в послеобеденный час случалось, что император и императрица выезжали в город, медленно и торжественно в карете для выездов, обитой красной кожей, сопровождаемые лейб-гвардией из 300 человек пеших или на лошадях, а за ними следовал целый поезд черных карет. Император один занимал главное сиденье кареты; императрица сидела напротив него, спиной к лошадям. За городом, где требования этикета ослабевали, ей разрешалось сидеть рядом с ним. Иногда императорская чета после обеда отправлялась на охоту или на соревнования стрелков, или императрица после обеда удалялась в свой зеркальный кабинет, чтобы поиграть в карты с придворными дамами.

Вечером, чаще всего, бывал концерт, опера или балет, который давали в Королевском театре, снова с соблюдением строгого этикета. Император и императрица сидели в креслах с мягкой обивкой из красного бархата на возвышенном подиуме, который располагался прямо перед сценой, словно они входили в состав главных действующих лиц представления. Два пажа, стоя на коленях, обмахивали веером Их Величества для охлаждения, в то время как курфюрсту Августу, который сидел в обычном кресле, позади в отдалении, сунули веер в руки, которым он, если пожелает, мог охлаждать себя сам.