Габсбурги. Блеск и нищета одной королевской династии - [81]

Эта встреча состоялась 15 сентября, вблизи польского лагеря под Швехатом, куда отступил король Собесский, чтобы избежать вони от разлагающихся человеческих тел, трупов лошадей и верблюдов, которая окружала ближайшие окрестности Вены.

Император и король встретились друг с другом верхом на конях, на половине дороги между австрийскими и польскими войсками. Леопольд явно осведомился, как император в соответствии с придворным этикетом должен принять избранного короля, каким был Собесский. Когда он задал этот вопрос герцогу Лотарингии, тот воскликнул: «С распростертыми объятьями!»

Леопольд выразил Собесскому свою благодарность в короткой речи на латыни, в остальном точно придерживался правил протокола и даже не поднес руку к шляпе, когда ему представили сына польского короля.

Ян Собесский также ответил на латыни, но очень выразительно: «Я рад, Сир, что оказал Вам эту маленькую услугу».

Вскоре после этой встречи Ян Собесский покинул Вену. Он и герцог Лотарингии преследовали бегущих турок далеко вниз по Балканам и нанесли им еще одно уничтожающее поражение. В середине декабря поляки вернулись на родину. От освободительной армии, которая в августе пришла на помощь Вене, осталось меньше половины.

Великий визирь в Константинополе на Рождество был задушен шелковым шнуром, а его голова была преподнесена Султану на серебряном блюде.

Победители чувствовали себя лучше, почти каждый получил свою награду. Оголодавшие жители Вены набросились на продуктовые запасы турецкого лагеря и известно, что посланец Кульчицкий взял себе много мешков со странными бобами, которые нашли в одной из палаток. Жители Вены не представляли себе, нужно ли их печь, варить, или жарить. Кульчицкий, который хорошо разбирался в этом, используя свое изысканное ароматное сокровище, открыл 27 февраля 1684 года первую венскую кофейню на Шлоссергасль (сегодня Шток-им-Айзен-Плац 8). С 1700 года она получила название «У голубой бутылки».

VI. В мире Барокко

Известие о большой победе над турками отозвалось музыкой в ушах всей Европы. Это было первое известие за многие годы, от которого вместе ликовал целый континент, это была скорее континентальная, чем национальная победа.

В быстро меняющейся судьбе дома Габсбургов победа, наконец, означала поворот судьбы и взлет вверх. Когда императорская армия прогнала турок из Венгрии и погнала их дальше вниз по Балканам, Габсбургов снова окружила аура благословенной Богом династии. Не имело значения то, что меч, который висел у Леопольда на боку, никогда не был вынут из ножен, несмотря на это он стал «антитурком» и «Леопольдом Великим».

Говорят, он заплакал, когда впервые увидел разрушения в своем городе. В императорском дворце Хофбург не было даже ни одной приличной комнаты, где он мог бы провести первую ночь. Ему пришлось спать в конюшне при крепости, где еще недавно размещались его лошади. Потом он вернулся в Линц, чтобы подождать, пока его замок не будет снова приведен в порядок.

Для выполнения этой задачи он призвал молодого австрийского архитектора Бернарда Фишера фон Эрлаха[275], который тоже вернулся на родину из парящей архитектурной поэзии Бернини[276] в Риме. Фишер фон Эрлах привел в соответствие отличавшиеся друг от друга части здания и флигели, которые в течение столетий пристраивали к средневековому ядру Хофбурга. Он сплавил их в единую композицию, которой стали присущи гармония и величие. Выполняя обет императора, Фишер фон Эрлах возвел в 1679 году колонну чумы на Грабене — невероятное произведение воздушной фантазии из камня, в нижней части которого можно видеть коленопреклоненного Леопольда I и двух ангелов, протягивающих ему обе его короны. Для Иосифа I Фишер создал проекты замка Шенбрунн, которой должен был стать новейшей летней резиденцией императора и его действительно имперский парк должен был составить конкуренцию Версалю. Для Карла VI, поклявшегося за избавление от эпидемии чумы в 1713 году построить церковь, Фишер фон Эрлах создал гениальный величественный собор — Карлскирхе.

Вена не была больше пограничным городом, восточным форпостом, а стала цветущей метрополией центральной Европы. За полстолетия, которое последовало за осадой турок, ее облик полностью изменился: из пепла и руин тесного средневекового города поднялась грациозная метрополия в стиле барокко. Вена была построена не только австрийскими и романскими художниками из местного камня и итальянского мрамора, но также и из радости, облегчения и бурного восторга народа, который в течение полутора столетий жил под турецкой угрозой и который, наконец, смог вздохнуть.

Новый город представлял собой сочетание итальянской культуры с сильным северным привкусом. Итальянские и австрийские мастера, которые обучались искусству в Риме, компоновали городское пространство спокойно и с богатым творческим воображением. Подобно абстрактным художникам, делящим холст на части, они планировали широкие прямые проспекты, заканчивающиеся тщательно продуманным кульминационным пунктом — костелом, дворцом или просто видом с горы, отрывающимся на просторные площади, перекликающиеся в своей элегантности с костелами в стиле барокко. Вскоре Вена заполнилась дворцами и костелами, которые были затоплены потоками нежно окрашенной роскоши, отчего они выглядели так же расточительно, как и бальные залы внутри замков и дворцов.