Г. П. Федотов. Жизнь русского философа в кругу его семьи - [23]

Я не знаю, откуда ты взяла, что Widrington меня пригласил на Пасху. Никто не пригласил, и я, вероятно, останусь в Лондоне. В Париже сейчас мисс Ридлей[76], гостит у Зерновых, на подворье при встрече можешь сказать о Нине, я и здесь говорил.

Вчера мельком видел Зою[77], которая живет теперь с Наденькой. Первое впечатление — без перемен. Встречаю ее у церкви: «Куда Вы? — Я потеряла перчатку». Так и не нашла.

Отец Николай Берг[78]приезжает из деревни, исповедует и говорит проповеди. Но ещё не служит. Ходит с трудом и очень поседел. Тут из-за рукоположения Феокрита[79]была большая дамская война: семейство о [тца] Николая и его духовные дочери очень обиделись, и до недавних пор ему никто даже не говорил. Но он отнесся, как должно. Чего обижаться? Это было бы совсем глупо.

Прислать ли тебе «Соврем [енные] Записки»? № не интересный. А за Адамовича[80]спасибо. Стихи прекрасные некоторые волнуют.

Роман Яновского[81]в «Русских зап [исках]» бесконечно лучше него старых вещей.

Но так же враждебен мне своей тенденцией — аскетико-цинической. Все, что он пишет, — в пользу концлагерей. Duddington’ы пригласили меня на Пасху к ним разговляться и ночевать. Это решает как-никак трудную проблему пасхальной ночи. Все-таки для меня будет грустная Пасха без вас.

А ты побывай в церкви у м [атери] Марии. Не все же дело в певчих. Надо быть ближе к своим. А что в Движении? Молиться с гитлеровцами…

Я разделяю твое отношение к Эйснеру[82]. Не нужно делать различие между гитлеровцами и сталинцами.

Не знаю ничего, что делается на Лурмель и на авеню де Версай[83]. Если ты бываешь там, то напиши. Получил неожиданное выражение сочувствия от Шаховской[84]из Брюсселя. Целую тебя и Нину, хотя она с тобой дурно поступает.

Ваш Г. Ф.

Ещё одна небольшая будничная зарисовка, показывающая Георгия Петровича Федотова в кругу семьи, и некоторым образом демонстрирующая отношение к нему жены и дочери:

«Был это, в сущности, не совсем на своем месте человек, не сумевший или не отважившийся вполне выразить себя. Думаю, что Федотов вздыхал с огромным облегчением, когда оставался наконец наедине с книгой и стаканом невкусного чая.

Припоминаю, как однажды на Вест-Сайд, в Нью-Йорке, к Федотову ввалились громоздкие носильщики, не то чтобы увезти пианино, не то чтобы его перетащить на другой этаж. Нина Федотова в молодости усиленно музицировала. Начались переговоры между дамами и черными атлетами. Какие-то формальности не были соблюдены, и возникали мелкие затруднения. В это время профессор, подхватив единым, несколько унизительным движением и чай, и книгу, и полы халата, вознамерился незаметно юркнуть к себе в комнату, но дочь и жена тут же, в один голос крикнули: „О, трус!“ — чем обратили мое внимание на эту знаменательную сцену. В разных сочетаниях я еще несколько раз в жизни наблюдал такое его вихревое, „предательское“ движение прочь в самый разгар каких-то житейских, практических передряг. Это не было только трусостью: он отдавал себе отчет в своей полной деловой беспомощности»[85].

После смерти Георгия Петровича Федотова Е. Н. Нечаева, как говорилось выше, стала его личным биографом и библиографом, ей принадлежит биографический очерк о Федотове в предисловии к его сборнику «Лицо России», в 1951 выпущена первая библиография Г. П. Федотова, составленная Нечаевой. В 1961 году Елена Николаевна опубликовала двенадцать писем М. Цветаевой к Г. П. Федотову.

Некоторые биографические сведения о Георгии Петровиче и его семье Елена Николаевна, вероятно, слышала от него самого, а затем способствовала передаче их будущим поколениям. Не исключено, что некоторые из этих сведений дошли до нас в искажённом виде, как, к примеру, легенда о якобы горбатости отца Георгия Петровича — Петра Ивановича. Возможно, Елена Николаевна неверно поняла эту информацию, возможно, сам Георгий Петрович мало помнил внешность своего отца, так как лишился его в десятилетнем возрасте, но сохранившаяся фотография Петра Ивановича с тремя сыновьями, как было сказано в примечании выше, ставит под сомнение выдвинутую Еленой Николаевной гипотезу о его горбатости.

У Елены Николаевны осталась часть корреспонденции Г. П. Федотова, накопившаяся за время их совместного проживания. Теперь эти документы частично хранятся в Bakhmeteff Archive при Колумбийском университете; другая часть находится у внучки Елены Николаевны — Татьяны Фёдоровны Рожанковской-Коли.

Дочь Елены Николаевны Нина, удочеренная Г. П. Федотовым, в возрасте тридцати лет (в1946 году) вышла замуж за Фёдора Степановича Рожанковского, и именно она (Нина) стала матерью Татьяны Фёдоровны Рожанковской-Коли, считающейся внучкой Г. П. Федотова, но в действительности таковой не являющаяся.

Вероятно, в распоряжении Татьяны Фёдоровны Рожанковской-Коли имеется некоторый материал, который не был передан в Bakhmeteff Archive её бабушкой (Еленой Николаевной Нечаевой, которая собирала документы Г. П. Федотова и организовывала их передачу в этот архив). Татьяна Фёдоровна же теперь предоставляет разрешение на публикацию писем Г. П. Федотова, хранящихся в Bakhmeteff Archive, исследователям.