Фридрих Великий - [183]
Фридрих постоянно заботился об армии. Он требовал, чтобы солдатам платили регулярно жалованье. Король хорошо знал особенности солдат из различных регионов королевства. Меньше всего он ценил берлинцев, больше померанцев — лучшая пехота в мире. Согласно его личным оценкам, следующими шли солдаты из Галберштадта и Магдебурга, из районов, лежащих за низовьями Эльбы. Потом — силезцы, лютеране из Нижней Силезии и за ними католики из Верхней Силезии и Глаца, новобранцы из Восточной Пруссии. Затем — выходцы из Западной Пруссии и Вестфалии, среди которых особой похвалы заслуживали уроженцы Миндена и Герфорда. При этом Фридрих понимал, что исконный — прусский — элемент в его армии составлял меньше половины, он зависел от иностранцев, дезертиров из других армий и завербованных военнопленных.
Его также занимали вопросы образования и грамотности. В «Политическом завещании» 1768 года он возвращается к воспитанию монархов. Правитель, писал он, начиная с двадцати лет должен получить опыт реального управления и, поскольку ему предстоит быть военачальником, военного командования. Затем он должен познакомиться и оцепить младших офицеров, ведь кто-то из них станет генералом. Те, в свою очередь, обязаны поощрять воспитанность и грамотность нижестоящих чинов — командиры полков в согласии с должностной инструкцией открывали полковые библиотеки. Заботой окружались семьи солдат. Определенное число жен могло сопровождать мужей в походе[285], остальные оставались в месте расположения полка, на квартирах, и получали небольшое вспомоществование от государства деньгами и продуктами. Жены офицеров тоже жили в расположении полка. Письма военнослужащим мужьям переправлялись бесплатно. Для вдов и сирот в 1758 году Фридрих основал в Потсдаме военный сиротский приют. В нем проживали 2000 детей погибших или нуждающихся солдат. Войны — страшное испытание, а тогда впереди было еще четыре года войны. Проблема брошенных младенцев также очень занимала его — в 1768 году он основал в Берлине, Бреслау и Кёнигсберге специальные дома для ухода за ними и придавал большое значение их управлению.
В «Политическом завещании» 1768 года Фридрих вновь проанализировал стратегическое положение Пруссии. Кое-что изменилось в лучшую сторону. Некоторые угрозы померкли. «Я поздравляю моих преемников с тем, что у Пруссии нет колоний в Африке или Америке, — писал он. — Ей нужна хорошая армия, но не флот». Его слова отражали личный опыт — он правил уже двадцать восемь лет. Прусская компания «Левант» со штаб-квартирой в Эмдене, созданная специально для торговли с Китаем в 1765 году, просуществовала недолго, а прибрежная торговля и мореплавание во времена Фридриха успешно развивались. Он, однако, никогда не отступал от своей точки зрения: Пруссия является континентальным государством, и временные обстоятельства не должны соблазнять ее двигаться в каком-либо другом направлении. Качество подготовки армии и ее командиров — вот что имело значение.
Внимательно следя за действиями своих офицеров, особенно старших, Фридрих в «Политическом завещании» делал заметки относительно характера и возможностей некоторых из них. Рамин, Вунш, Штуттергейм, например, были «недурны». Моллендорф, один из героев Бюркерсдорфа, Ластвиц и Вольферсдорф — первоклассные офицеры, хотя последнему «никогда не следует доверять оборонительные позиции». Бюлов великолепен. Манштейн — «tres bon»[286]. Другие удостаивались оценок: «храбр», «неважное зрение», «слишком мягок». Таддеи — офицер, «прекрасно подготовленный, когда не пьет». Цазтров и Аль-вепслебеп — «хороши», большинство других — «середнячки». В кавалерии Зейдлиц не имел равных.
Всегда есть опасность, когда после большой войны армия оказывается во властных руках полководца, обладающего авторитетом и одержавшего ряд побед; чем руки более властные, тем больше опасность. Самоуверенность и достижения могут укрепить во мнении, что залог успеха лежит в повторении апробированной формулы, верность которой доказана. Личные впечатления, уроки, извлеченные из обстоятельств, оказываются довлеющими. Авторитет становится непогрешимым. Все это вполне может возникнуть в уставших от войны стране и армии, готовых признать ненужность и ошибочность новых идей. Британия, к примеру, пережила такой период после наполеоновских войн, когда тень Веллингтона едва не остановила военный прогресс. Люди интересовались, а что бы сделал герцог, отказываясь при этом думать сами.
Такие времена ведут к застою, концентрации внимания на деталях и прецедентах, а не на объективности и инновациях. Опасность усиливается, когда недавний герой не только суверен, но и, подобно Фридриху, человек, имеющий вкус и склонность описывать впечатления, опыт, главные причины побед в письменных трудах, приобретающих по меньшей мере в глазах автора почти такой же авторитет, как Священное Писание. Это прекрасно для грядущих поколений, но скорее всего явилось несчастьем для Пруссии. Фридрих, ставший теперь для всей Европы военным авторитетом, писал много и скоро о военных проблемах Прусского королевства. Его успехи, деяния и труды не защитили от бед Йены и Ауэрштадта.
