Фридрих Великий - [185]

Предубеждение против Бьюта оставалось. Фридрих радовался, когда он оказывался в неловком положении. Вторая дочь Бьюта вышла замуж за сэра Джорджа, позднее лорда, Макартнея, который с 1764 года в течение трех лет был посланником в Санкт-Петербурге, но послом так и не стал. Фридрих говорил, что русские нашли его невыносимым из-за заносчивости и высокомерия. Он возмутил императрицу своим поведением. Возможно, Макартней не настолько возмутил императрицу, как того хотелось Фридриху, поскольку она подарила ему прекрасную табакерку; но у него имелись и другие амбиции. Он пытался получить место в палате общин и уже предложил взнос в размере 2000 фунтов. Его назначение в Санкт-Петербург было отменено, и вместо него направили лорда Кэткарта, ветерана сражения при Фоптепуа и бывшего адъютанта Камберленда.

Фридрих надеялся, что Бьют будет унижен таким отношением к Макартнею; возможно, это и мелко для короля, но в полной мере отражает его глубокую неприязнь и недоверие к графу. Ему рассказали, и он с готовностью поверил, что Бьют получал взятки от французов во время переговоров, которые привели к заключению Губертусбургского мира. Услышав о поездке Кэткарта в Россию морем, Фридрих решил, что это Бьют заставил того ехать в объезд Пруссии. Таким образом, между Фридрихом и его бывшим британским союзником сохранялись натянутые отношения, и он редко пропускал случай, чтобы не высказать обидное замечание в адрес британцев. Харрис в 1772 году говорил о ненависти Фридриха к Англии. Она выразилась и в том, что он ввел пошлины на британский импорт в порту Данцига, где британские торговцы всегда пользовались привилегиями.

Ненависть — это слишком сильное слово. Король Пруссии серьезно интересовался происходящим в Англии. Он быстро улавливал признаки враждебности. Фридрих считал политические позиции Британии слабыми. Его ужасали слухи о публичных оскорблениях и насмешках, которым порой подвергается английский король, и он заявлял, что предпочел бы быть простым джентльменом, чем править такой страной. Кроме этого, его удивляло, что англичане недостаточно серьезно воспринимают, как он считал, грядущие многочисленные проблемы с американскими колониями. Он внимательно, с некоторым злорадством и беспокойством следил за внутренней ситуацией в Британии, деятельностью парламента, ажиотажем вокруг Джона Уилкса. Фридриху были не по душе восстания, где бы они ни происходили. Он полагал, что англичане демонстрируют слабость в Америке, а это может воодушевить французов воспользоваться ситуацией; но в то же время отмечал, что в том положении, в каком оказались британцы, жестокие репрессии способны привести к еще более тяжелым последствиям, чем казалось сначала. Фридрих тщательно отслеживал изменения в иностранных правительствах. С лета 1765 года в Лондоне был новый кабинет министров, но он долго не верил в падение Бьюта, проводившего политику в отношении Пруссии, которая по сути мотивации не отличалась от курса Питта.

На самом деле новые британские государственные секретари герцог Графтон и генерал Конуэй не были настроены враждебно к Пруссии. Вполне вероятно, говорил Фридрих фон Мальцану, но пока Бьют является членом Тайного совета, о настоящей доброй воле не может быть и речи. Конуэй летом 1767 года на короткое время оставил пост, и Фридрих надеялся, что на должность государственного секретаря вернется Холдернесс, однако этого не случилось. Когда Графтон и Конуэй получили назначение, Фридрих написал, что «эти люди попытаются создать противовес Франции, Австрии и Испании. Они постараются объединиться с Голландией, Россией и Пруссией!» Это мнение казалось обоснованным. Конуэй позднее, в 1774 году, посетил Потсдам и был поражен элегантностью и симметрией, которые господствовали там, включая дома скромных ремесленников.

Между тем сэр Эндрю Митчел вновь был в Берлине и делал все, чтобы привнести теплоту в прохладные отношения. Митчел вернулся в Шотландию для встречи с выборщиками Киптора в родном Абердиншире и получил всю возможную помощь, какую только мог оказать ему милорд Маришаль теперь, когда земли Кейтов — а они включали и Киптор — были возвращены ему; эти двое людей особенно тепло относились друг к другу. Британцы в шестидесятые годы хотели сформировать в Северной Европе новый альянс — Британия, Пруссия, Россия, — чтобы уравновесить влияние Бурбонов Франции и Испании. Этот союз получил название «Семейное единение». Некоторые германские принцы, а также скандинавские монархи могли бы быть привлечены к такому союзу. Фридрих хотел выяснить, не может ли Австрия каким-то образом присоединиться к «Семейному единению»? Он без особой тревоги принял сообщение (в 1766 году) о браке, состоявшемся лишь в 1770 году, между французским наследником, сыном дофина, и австрийской эрцгерцогиней, Марией Антуанеттой. Тем не менее за взаимоотношениями Вены и Версаля нужно было наблюдать. Его реакция на британское мнение, доведенное до Митчела во время аудиенции 4 декабря 1766 года, состояла в том, что предполагаемый союз вызывает опасения. Британцы сочли его лицемерным. Союз имеет оборонительные цели. Они предлагали пакт в интересах поддержания стабильности, установившейся в Европе. С точки зрения Фридриха, он предвосхищал ситуацию, когда континент вновь разделится на враждующие лагери.