Фридрих Великий - [182]

«Ходят разговоры о том, что скоро снова будет война, сир».

«Что за чепуха! Они говорят о войне потому, что им больше не о чем поговорить!»

Фридрих обладал талантом мистификатора. Он попросил доверенного друга направить сообщение в две наиболее уважаемые берлинские газеты: «Я продиктую сообщение!»

Дело, как сообщалось из Потсдама, состояло в том, что 27 февраля прошла буря с громом, молнией, ливнем и градом, причем такой силы, какой никто не помнит. Небо потемнело, и один из двух быков, которых крестьянин гнал в город, был убит молнией. Были и многочисленные человеческие жертвы. Пивовар сломал руку. Все окна на одной из улиц были разбиты.

Сообщения, сочиненные Фридрихом, опубликовали, и какое-то время люди больше ни о чем другом не говорили. Между газетами существовали регулярные почтовые связи, и европейская пресса тоже подхватила сообщение. В следующем году это было упомянуто в книге профессора из Вюртемберга. Фридрих давился от смеха. Это отвлекло внимание публики от абсурдных и нежелательных спекуляций на тему войны.

Пришел мир, но король оставался воином — вождем народа, верховным главнокомандующим. Он устроил грандиозный банкет, развлекал на нем генералов и, как каждый полководец, вновь и вновь проигрывал минувшие сражения. Король беседовал со старыми соратниками о битвах, которым те были свидетелями, о допущенных ошибках, победах, разных случайностях. В Берлине Фридрих воздвиг памятники в честь Зейдлица, Кейта, Шверина, Винтерфельда. Он работал над очередным «Политическим завещанием», законченным в 1768 году, в нем будет отведено место военным вопросам.

На банкете присутствовал принц Генрих, и Фридрих обратился к нему: «А теперь давайте выпьем за единственного генерала, который не допустил ни одной ошибки!» Это было поразительное признание. Фридрих и Генрих частенько резко расходились во мнениях. Генрих считал, что войну можно было бы закончить раньше, если бы Фридрих проявил готовность к компромиссу. В сравнении с королем принц был больше склонен к осторожности, не любил рисковать, но его суждения во время сражений отличались точностью, он также обладал способностью предвидения. Гуманный человек, он полагал жестоким обращение с Саксонией, осуждал проводимые там реквизиции и не боялся говорить об этом. Поэтому Генрих завоевал добрые чувства саксонцев. Как и другие братья, он был склонен считать Фридриха надменным и бесчувственным. Как и они, он не доверял некоторым близким к королю людям, особенно влиянию Винтерфельда. Генрих возмущался отношением Фридриха к Августу Вильгельму. Он обладал немалыми амбициями, и был очень чувствительным, страдал от ревности, присущей младшим братьям, и, когда принц, бывало, обижался, Фридрих подшучивал над ним. Генрих посчитал себя обиженным, когда Фридрих после войны в резкой форме напомнил ему, что он является полковым офицером и должен быть одет соответственно званию. Маленького роста, внешне приятный и обаятельный, принц выиграл крупное сражение при Фрейберге. Фридрих очень высоко его ценил и в большинстве случаев делился с ним сокровенными планами и относился к нему хорошо; и вот теперь — единственный генерал, который не допустил ни одной ошибки! Его переписка с Генрихом, которая во время войны в основном состояла из вопросов ведения военных действий, была полна доброжелательства, сплетен и семейных новостей. В завещании он отписывал наследство «победителю Фрейберга». Печально, но часто их отношения омрачали ревность и обида.

Инспекции полков в Потсдаме возобновились с прежней строгостью. Люди надолго запоминали жуткий, немигающий взгляд его очень синих, очень холодных и невероятно красивых глаз Фридриха, когда он расспрашивал смущенного офицера о том, как тот командует, об обязанностях и подчиненных. Его одежда часто бывала неопрятной, но Фридрих оставался требовательным в отношении военных дел и формы. Как и при всех дворах, в Потсдаме существовали свои правила поведения. Два приехавших в Берлин французских офицера нарушили соответствующую случаю форму одежды, Фридрих неприязненно оглядел их с пог до головы: на одном были чулки, а не сапоги, и взгляд Фридриха остановился на нем.

«Ваш полк?»

«Régiment de Champagne, sire»[283].

«Ага, — сказал Фридрих, — вижу, мы не забыли старой поговорки: «Шампань смеется над порядком»!»

Не было никаких сомнений — условия военного времени снизили качество подготовки армии. Война способствует приобретению опыта, боевого и организации тылового обеспечения. Однако неизбежно что-то ухудшается. Это теперь нужно было исправлять, и такая работа проводилась. Фридрих писал в 1767 году — со времени окончания войны прошло четыре года — положение дел улучшается, дисциплина и подготовка совершенствуются, но чтобы армия стала такой, как прежде, потребуется еще года три.

В начале войны Фридрих провел реформу прусских кадетских корпусов. Он с большим вниманием относился к этому вопросу, и около 3000 человек прошли в них выучку за время его правления. Они пополнялись за счет кадетских школ в Столпе в Померании и в Кульме в Восточной Пруссии. После выпуска из корпуса кадет служил, имея временное офицерское звание и должность, пока не получал производства —