ФРГ. Штрихи к портрету - [45]

Но светло-серой ленте моста непрерывно друг за другом, как муравьи, ползут, ползут, ползут автомобили. Полотно, разумеется, висит в пространстве не само по себе, а на паутине стальных канатов, перекинутых через вершины двух пилонов. По форме каждый из них напоминает, пожалуй, воткнутую в землю иголку, сквозь ушко которой свободно проходит не только верблюд, но и целые караваны в миллионы верблюжьих сил. Катер делает петлю почета, и все мы, кто на его палубе, словно подсолнухи, повертываем лица к чудо-мосту.

Я не представляю, как вообще можно разобраться и лабиринте этой гавани, казалось пронизавшей своими рукавами весь Гамбург. Мы проходили под мостами, поднимались шлюзами. Мимо нас проплывали самые разнообразные гавани: фруктовая, хлебная, нефтяная, оборудования и машин. И всюду бездонные элеваторы, склады, холодильники. И всюду покачивающие головами подъемные краны.

Нас запирают в старый шлюз. Поднимают и опускают в очередной канал. Он очень узок. Словно плывешь каньоном. С обеих сторон кирпичные многоэтажные стены складов. Эти крытые черепицей острокрышие склады, словно сошедшие сюда с иллюстраций старых книжек, мы уже видели. В районе Малого Альстера, напоминающего сегодня о временах, когда морская торговля была не только бизнесом, но и романтикой. Эти каналы-улицы, столь характерные для старого Гамбурга, носят специальное название «флееты». Когда-то они были забиты барками, подвозившими товар прямо к нависавшим над палубой дверям. Основная масса складов перекочевала на Эльбу, а роль барок переняли грузовики. Но, странное дело, чем больше пустели флейты, тем больше становилось на их мостах и набережных людей. Занятые, суетливые, вечно торопящиеся, они теперь находили время, чтобы бесцельно тратить его на созерцание какого-нибудь ничтожного, случайно наплывшего сюда суденышка. Да, мы в Малом Альстере, можно сказать, в центре города.

— Гамбург, который вы видите сегодня, начинался здесь. Весь огромный порт, который вы видели, — это дело рук многих поколений гамбуржцев. Благодарю за внимание.

Капитан-гид выключает микрофон. Матрос-механик наводит трап, и мы сходим на берег.

До второй мировой войны фундамент экономики Гамбурга составляли торговля, судостроение и отрасли, с ним связанные. Они и сейчас играют выдающуюся роль.

Еще больше развелось связанных с внешней торгов лей учреждений: различных агентств, банков, страховых обществ, контор, транспортных фирм. Однако сего дня все настойчивее пробиваются к жизни отрасли промышленности, не связанные непосредственно с портом. Роли меняются. Если промышленность работала на порт, то теперь он стал работать на промышленность, Это станет понятнее, если вспомнить, что сегодняшний Гамбург — это прежде всего крупнейший индустриальный город всей Западной Германии. Именно здесь сконцентрировано девять десятых табачной промышленности, две трети нефтеперерабатывающей, половина всего производства маргарина, значительная доля пивоварения и так далее.

По числу занятых на первом месте стоит машиностроение — 14 %, затем электротехника — 12 %, а судостроение — лишь 9 %. Как это ни парадоксально, но именно его будущее все более становится проблематичным.

Известно, что порт накладывает отпечаток на весь город, порождая порою виды деятельности, к морю, казалось бы, никакого отношения не имеющие. А пока мы пробираемся довольно узкими, изломанными улицами к еще одному району города. Этот огромный гранитны и монумент — памятник Бисмарку. «Железный канцлер» изображен здесь в рыцарских доспехах, опирающимся на большой меч. С высоты холма он хмуро поглядывает на широкую улицу, что шумит у его ног. Называется она Реепербан и известна морякам всего света, а также всем, кто хоть однажды побывал в Гамбурге. Когда-то она считалась задворками гавани. Здесь ютились мастеровые, производящие канаты. Она так и звучит и переводе: «Канатная». Гавань росла. Росла и требовала не только канатов. Производство потеснилось и уступило место другим заведениям — увеселительным. Канатчиков сменили артисты. Слобода обросла густой сетью театров, концертных залов, мюзик-холлов, варьете… на любой вкус. Ведь гостями были люди всех стран, в основном моряки, люди, соскучившиеся за время плавания по земле и ее радостям. Только не надо упрощать дело и думать, что подвизавшиеся на местных подмостках артисты являлись какими-то третьесортными посредственностями. Отнюдь. Здесь выступали, например, Франц Легар, Мануэль Фалл, Чарли Чаплин. Еще в период между мировыми войнами Реепербан котировался как несколько легкомысленная, но вполне респектабельная улица, необходимая и характерная для больших, промышленных городов. Этот Реепербан был погребен во время бомбардировок 1943 года. И когда пришло время восстановления, оказалось, что место зрелищных предприятий — театров, концертных залов, мюзик-холлов прочно занято заведениями совсем иного рода — игорными и публичными домами.

Но мы целый день на ногах. Мы устали и проголодались! Пожалуйста, в эту дверь! Перед нами большой, обставленный дубовыми столами и такими ясе стульями зал. Большая сцена, которую занимает духовой оркестр. Давайте сядем и оглядимся. Это пивной зал. Особых яств тут нет. Пиво и сосиски. И еще музыка и общество. Сюда приходят пообщаться люди самых разнообразных слоев, профессий и возрастов. Вот музыканты потянулись за инструментами, дирижер взмахнул палочкой, и все обширное помещение до отказа наполнилось пленительной мелодией старинного вальса. Вот выходит пара, за ней другая, третья, и через минуту вся середина зала забита танцующими. Люди шли с работы. Люди хотят отдохнуть. Почему, собственно говоря, отдыхать надо лишь дома. Гремит музыка. Нога невольно выбивает такт. Уплывает усталость.