ФРГ. Штрихи к портрету - [44]

— Гамбургская гавань занимает семьдесят пять квадратных километров. Общая длина ее причалов свыше шестидесяти километров. Она оснащена более чем девятьюстами портальными кранами. Кроме тоге, имеется около полусотни подъемных устройств грузоподъемностью до двухсот тонн. Имеется шестьдесят зернососов… Склады механизированы… тысячи…

За кормой упругая, черная в белой накипи води. Все дальше высокий берег. Все шире простор. Легкая, невесомая башня Михеля. Рапиры церковных шпилем. Бетонный фронт города. Идем вдоль берега. Набережная плотно забита народом. Это известный здесь Альтонский рыбный базар. Сюда действительно рыбаки доставляют свежую рыбу. Ио не только рыбаки и но только рыбу. Здесь продается все: и цветы, и продукты и ремесленные поделки, и чучела, и заморские штуке вины, словом, все, что можно продать, и даже больше.

Справа — крутой, заросший зеленью склон, застроенный красивыми особняками. Слева — лес труб, подлесок подъемников, лебедок, пароходных палуб. Мы плывем вниз по Эльбе.

— В Гамбургском порту занято около двадцати тысяч человек. В год сюда прибывает до двадцати тысяч судов, то есть в среднем пятьдесят пять в день. Их обсуживают свыше полутысячи буксиров, баркасов…

Цифры впечатляют, разумеется. И видимо, защищаясь от чрезмерной информации, организм приспосабливается их просто фиксировать, воспринимать без особых эмоций. Как, скажем, мы не чувствуем атмосферного давления. Поэтому и существует искусство. Оного и снимает равнодушие и заставляет человека чувствовать.

Мимо нас проплывают черные корпуса судов. Каких наций? Да всех, какие существуют на земле или, точнее, на море. Цепь зеленых островов и бесконечные, бесчисленные рукава, пароходы, каналы. Эльба предстает здесь запутаннейшим лабиринтом водных рукавов, бухт, каналов, разобраться в котором способны лишь многоопытные лоцманы. Над нами нависает усеянная рядами иллюминаторов стена пассажирского лайнера. Незнакомые, пестро одетые люди машут нам приветственно руками, мы задираем повыше головы и весело им отвечаем. Вокруг белого гиганта суетятся буксиры, тянут какие-то тросы. Крики матросов. Крики чаек. Все вертится, движется, живет своей непонятной для посторонних, но сложной и содержательной жизнью.

Я смотрю на прикрученный к причалу так называемый «десятитысячник» — судно водоизмещением десять тысяч тонн. Странно. Людей не видно. Лениво покачиваются длинные шеи подъемных кранов. Издали они кажутся большими болотными птицами с длинными клювами, любопытно заглядывающими в люки трюмов: нельзя ли чем поживиться?

Наш катерок резко меняет курс. Мы углубляемся к один из заливов, пробираясь между берегом и торчащими из воды сваями из связанных огромных бревен. На берегу сооружена гигантских размеров клетка. Сквозь решетку проглядывается остов будущего корабли. Это верфь. Здесь рождаются суда.

— На восьмидесяти гамбургских верфях работают тридцать две тысячи человек. Они производят суда для всех стран мира. Свыше семидесяти процентов этой продукции идет за границу, иностранным заказчикам.

Остов рождающегося судна напоминает мне скелет гигантской рыбины. Еще безымянный, еще бесформенный, но уже существующий, уже судно. Над нами покачивают клювами долговязые краны, по его бокам ползают, как мухи, люди. То здесь, то там вспыхивает слепящий свет автогенов. Какая судьба ожидает тебя, кораблик? Какие страны ты увидишь, какие повезешь грузы? Пройдет несколько месяцев. Твои ребра обрастут стальной шкурой. На ней большими белыми буквами выведут твое имя. Пусть это будет имя достойного человека, сделавшего на своем веку много хорошего. Разнеси это имя, пароходик, по всей планете. И пусть твоя жизнь будет долгой и бурной!

Мы проплывали узкими и глубокими ущельями, облицованными высокими бортами бесчисленных пришвартованных к бесконечным пирсам судов. И казалось, что им никогда уже не будет ни предела, ни края.

— Чтобы обеспечить заданный оборот погрузочно-разгрузочных работ, ежедневно требуется сто пятьдесят товарных составов по пятьдесят вагонов каждый. Но это лишь часть грузооборота. Значительная доля поступавших в порт товаров перегружается на другие суда большого или малого каботажа или отправляется по внутренним каналам.

Мы оторвались от пирса и теперь плывем параллельно стенке исполинской стальной коробки, на которой удобно разместился средних размеров теплоход. Вытащенный из воды, оп кажется здесь странным, беспомощным существом, даже не особенно большим. Это оптический обман. Судно огромно, но док, его поднявший, еще больше. И снова причалы. Суда. Подъемные краны. Порт.

Но вот обрывается стенка причала, и перед нами чистое, широкое, даже очень широкое русло Эльбы. И над его простором высоко в воздухе изящно изогнутое, слов но взмывшая пружина, полотно моста. В первое мгновение как-то не верится, что это сооружение — дело человеческих рук: настолько оно неправдоподобно. Катер выруливает на середину реки, и мы получаем возможность разглядеть эту феерическую постройку в деталях.

— Перед вами новый мост через Северную Эльбу, вступивший в эксплуатацию в 1975 году. Его общая длина — пять тысяч метров, максимальная высота полотна над уровнем воды — пятьдесят четыре метра. Мост дает возможность…