ФРГ. Штрихи к портрету - [37]

Автобаны, как правило, обходят стороной мелкие города и деревни, показывая их издали, убирая несущественные подробности, то есть поступают как истинные художники. Оттого, возможно, и преувеличивалась красота или, лучше сказать, эффектность окружающего нас пейзажа. Глядя из окна автомобиля, можно подумать, что здешние места совершенно безлюдны. Постепенно ото мнение укрепляется так, что рощи заводских труб, показывающихся иногда из-за складок местности, или гигантские телевизионные башни кажутся заброшенными сооружениями иных эпох.

К моему удивлению, по мере нашего продвижения к Гарцу горы отодвигались от дороги, мельчали и наконец исчезали вовсе. Вокруг нас расстилалась плоская, частично распаханная, частично застроенная равнина. Сплошь новенькие, кирпичные, крытые красной черепицей домики, то сгруппированные в небольшие поселки, то разбросанные поодиночке, создавали впечатление большого, искусно выполненного макета. Я начал было сомневаться в правильности нашего маршрута: настолько открывшийся пейзаж не соответствовал моим представлениям. Однако вскоре все сомнения отпали. На железном щите, стоявшем сбоку полотна автострады, белым по синему значилось: «Гёттинген». А еще через десяток-другой метров под колеса машины бросился мост с укрепленной табличкой: «Река Лейне». Мы были у цели нашего путешествия. Посуровевшее лицо моего приятеля красноречиво говорило мне о том, что он разочарован, что никаких обещанных мною красот он не видит. Я и сам был расстроен, но пенять мне было не на кого. Разве на Генриха Гейне. Подстерегавший нас третий дорожный указатель: «Сити» (торговый центр) — несколько приподнял наше настроение. Что ж, город как город. В конце концов лучшее украшение города — его магазины. Как-то незаметно слепились улицы. Составлявшие их дома становились все старее и все живописнее. Вскоре мы очутились в лабиринте средневекового города. Пробираться по нему в автомобиле было бессмысленно. Мы остановились у какой-то церквухи и вышли из машины.

Город Гёттинген под именем Гутинга существовал уже в X веке. Можно подумать, что многие из его построек с тех пор так и сохранились в неприкосновенности, поскольку любое прикосновение рассыпало бы их в прах. Большинство домов старого города построено по излюбленному здесь в прошлом методу: сооружается деревянный каркас, который забивается каменной кладкой так, однако, чтобы бревна каркаса оставались видны. Стены закрашиваются в светлый, чаще всего в белый цвет, бревна остова — в черный или темно-коричневый. Сооружение прикрывается остроконечной крышей из красной черепицы. На окна укрепляются ставни, чаще всего зеленого цвета. На подоконники ставятся герани. Вот, пожалуй, и все. Такие дома создают особый, непередаваемый колорит. Но дерево, как известно, материал непрочный. С течением времени стены кособочатся. Крыши нависают над улицей, придавая ей не столько романтический, сколько угрюмый характер.

Славу города до настоящего времени составляет университет. Основанный в 1737 году, он через сто лет стал самым крупным высшим учебным заведением Германии, сосредоточив до полутора тысяч студентов. Сколько их сейчас — неизвестно. Университет разросся — сегодня его корпуса (факультеты, кафедры, лаборатории) занимают многие кварталы и в самом городе, и вне его. Несмотря на все превратности судьбы, готическое здание ратуши сохранилось в целости и сохранности, равно как и погребок, упомянутый в «Путешествии по Гарцу» — произведении, вот уже полтора века остающемся образцом подражания бесчисленных авторов «Путевых картин». В погребок нас загнал начавшийся проливной дождь, собственно и закончивший наш осмотр города. Мы метались по вымершим улицам в поисках нашей машины, не обращая внимания ни на медные таблички, украшающие стены многих домов, в память выдающихся ученых, некогда обитавших в их стенах, ни на другие достопримечательности. Почему-то запомнился старинный колодец на базарной площади с фигурой Эльзы-гусятницы, якобы самой красивой девушки города. Запомнился, я полагаю, потому, что мы, запутавшись в улицах, неизменно на него выскакивали. Потом, уже в машине, мы, как заклятые, долго кружили вокруг стрелки с надписью: «Домик Бисмарка». Действительно в нем когда-то проживал студент Отто Бисмарк. Однако до самого домика добраться мы не сумели.

Распрощаться с городом оказалось делом нелегким. Выяснилось, что он окружен не только кварталами институтов, но и крупными промышленными предприятиями. Наконец нам это удалось, и какое-то время мы мчались по обсаженному густыми деревьями шоссе, как вскоре выяснилось, в направлении прямо противоположном от Кёльна. Ошибка была обнаружена, курс изменен. Моя тайная надежда повидать Гарц на сей раз оказалась недосягаемой.

Прошло полгода. Мечта встретиться с Гарцем не ославляла меня, наоборот, грозила перерасти в навязчивую идею. Поэтому вполне логично, что однажды поздней ночью я очутился в поезде, спешащем на восток. Спутника себе теперь я выбрал максимально надежного — собственную жену. Кроме нас в купе находилась дама того возраста, который принято называть «лучшим».