Франко-прусская война. Отто Бисмарк против Наполеона III. 1870—1871 - [125]

Фрейсине решил взять дело в свои руки, но это скорее диктовалось опасениями за участь самого Тура, нежели стремлением освободить Париж. Наступление группировки великого герцога Мекленбургского угрожало Туру, и силы на французском левом крыле не были в состоянии противостоять ему. Единственной возможностью вынудить немцев ослабить натиск могло стать нанесение мощного удара на другом участке их фронта. Фрейсине уже решил, что прорыв из Орлеана, когда он последует, должен осуществляться в северо-восточном направлении на Фонтенбло для соединения с силами Трошю на верхней Сене, таким образом, было бы разумно проводить это наступление силами правого фланга французов, а целью его должно стать не просто ослабление натиска противника слева, а с овладением Питивье создать трамплин для прыжка на Париж. По этим причинам Фрейсине 22 ноября направил д’Орелю де Паладину недвусмысленное указание отдать приказы командующим корпусами своего правого крыла на проведение наступления.

Д’Орель отреагировал на это со скрупулезной корректностью. Он отдал приказы и представил яростный протест в Тур. Тон послания Фрейсине говорил о том, что он окончательно потерял терпение в отношении д’Ореля де Паладина. «Если Вы сможете представить мне лучший план или даже если Вы представите мне вообще какой-нибудь план, я смог бы составить о нем мнение и отменить свои приказы, – писал он. – Но за те 12 дней, что Вы пробыли в Орлеане, Вы его мне не представили, несмотря на многократные просьбы М. Гамбетты и меня получить от вас любой план». В своем раздражении Фрейсине, как он впоследствии признался, и решил выступить в роли деятельного главнокомандующего вооруженными силами Франции, то есть взять бразды правления войсками в свои руки.

24 ноября управляемая издалека (из Тура) операция началась, и на первом этапе неудачно. В ходе сражений первого дня немцы перехватили письма от Гамбетты и армейские приказы, что позволило Фридриху Карлу узнать о перебросках сил французов. Переброска трех французских корпусов через лес осуществлялась медленно, отличалась почти полным отсутствием связи, однако дело обходилось без крупных неприятностей до 28 ноября, когда они натолкнулись на главные позиции немцев: в городке Бон-ла-Роланд и других близлежащих деревнях, удерживаемых частями ганноверского 10-го корпуса генерала Фойгтс-Ретца. У этих позиций по приказу Фрейсине соединились силы 18-го и 20-го корпусов, составив группировку численностью около 50 000 человек. У ганноверцев для удержания позиций имелись в распоряжении лишь две бригады, то есть всего около 9000 человек, и они были внезапно атакованы целым французским корпусом. Но это были опытные, побывавшие в боях войска, хорошо вооруженные и располагавшие энергичными командирами, имели в составе первоклассных стрелков и большое количество боеприпасов. Они располагались под надежной защитой стен сельских домов, в то время как французы действовали, как говорится, в чистом поле – на открытой равнине. Гарнизон Бон-ла-Роланда был защищен прочной и удобно расположенной городской стеной, по другую сторону которой немцы установили платформы для стрелков, обеспечивавшие ведение максимально эффективного огня. Круза колебался обрушить на них огонь всей своей артиллерии, которая хотя и могла бы сломить их сопротивление, но нанесла бы серьезный ущерб постройкам. Он предпочел доверить штурм массе своей пехоты, которую весь день бросал в атаки, с нетерпением дожидаясь подхода сил 18-го корпуса справа. А 18-й корпус был остановлен у деревень на дороге на Шатонёф и смог соединиться с 20-м корпусом, лишь когда тот проводил свою последнюю атаку, возглавляемую лично Круза уже в сумерках и от которой было больше хаоса, чем пользы. К тому времени немцы уже получили подкрепление. Был момент, незадолго до 14 часов, когда Фойгст-Ретц прилагал отчаянные усилия для удержания позиций, чуть было не отдал приказ отходить, и от этого его с великим трудом отговорили (Каприви). И так продолжалось вплоть до второй половины дня, когда Фридрих Карл все же убедился, что мощь атаки вполне оправдывает отправку им 3-го корпуса из Питивье на подмогу. Подтянувшийся ускоренным маршем авангард к 16 часам и его натиск на левом фланге французов, да еще в условиях наступления темноты, вынудили Круза прекратить атаки. Круза потерял в ходе их 1300 человек убитыми и ранеными, а еще 1800 угодили в немецкий плен, в то время как немцы потеряли намного меньше – около 900 человек.

По мнению французских наблюдателей, имевших возможность следить за ходом войны собственными глазами и высказывавших уравновешенные суждения, результат боя за Бон-ла-Роланд обескураживал. Все надежды, основывавшиеся на легендах 1793 года и на триумфе Кульмье, рассыпались в прах. Было очевидно, что ни численностью, ни отвагой солдат и офицеров не одолеть дисциплинированные и способные противопоставить неприятелю огневую мощь, да еще вдобавок ушедшие в глухую оборону немецкие войска. Но Фрейсине не унывал. Отказ великого герцога Мекленбургского от наступления на юго-запад рассматривался в Туре как прямой результат натиска на немецкий левый фланг, таким образом, бой мог считаться стратегическим успехом, но еще более важным было воздействие донесения, прибывшего в Тур 30 ноября, в котором сообщалось о долгожданной попытке прорыва гарнизона Парижа. Прибывшее из Парижа на воздушном шаре донесение принесло весть о том, что операция начнется 29 ноября. Если верить этому сообщению – а ему вполне можно было верить, – сражение продолжалось уже сутки, и нельзя было терять ни минуты. Фрейсине помчался в Орлеан, где приказал д’Орелю де Паладину подготовиться к наступлению, как только из Парижа поступят более конкретные сведения. 17-й корпус оставался для обороны Орлеана, 15-й и 16-й корпуса должны были наступать на Питивье с запада, 18-й и 20-й корпуса – с востока, а затем победоносная армия численностью в 170 000 человек должна была ударить по лесу Фонтенбло и соединиться там со своими боевыми товарищами из Парижа.