Франко - [68]

Некоторые факторы облегчали задачу заговорщиков. Правительство не отреагировало решительным образом на неоднократные предупреждения о заговоре. В начале июня Касарес Кирога взялся обезглавить заговор в Марокко, сняв командиров двух легионов, из которых состоял теперь «терсио». Второго июня он снял полковника Ягуэ — командира второго легиона (Segunda Legion), а на следующий день отстранил от командования первым легионом (Primera Legion) его друга-заговорщика подполковника Эли (Heli) Роландо де Телью. Когда 12 июня Ягуэ прибыл на прием к министру, Касарес Кирога предложил ему на выбор либо незначительный пост в Испании, либо приятную деятельность военного атташе за границей. По прошествии сорока восьми часов, данных Ягуэ на размышление, Касарес все же уступил настойчивому желанию Ягуэ остаться в Марокко. Это было большой политической ошибкой, в результате которой Ягуэ стал одной из ключевых фигур в заговоре³⁷. Судьба улыбнулась и главному заговорщику. Генеральный директор службы безопасности Алонсо Мальол решил проверить деятельность Молы. Третьего июня Мальол без предупреждения появился' в Памплоне в сопровождении дюжины грузовиков с полицейскими и предпринял обыск — якобы,с целью обнаружения контрабандного оружия из Франции. Но Молу предупредил о визите Галарса, а того — сочувствующий правым офицер полиции Сантьяго Мартин Багенас. Мола успел принять меры и никаких признаков заговора Мальол не обнаружил³⁸.

Причины неудач республиканских властей в попытках пресечь заговор помогает объяснить одна из загадок того периода — странное письмо-предупреждение Касаресу Кироге, направленное ему генералом Франко 23 июня 1936 года. В этом путаном и двусмысленном письме Франко предупреждал премьер-министра, что армия настроена враждебно к режиму, но дело можно поправить, если должным образом потрафить военным. В письме сделан упор на двух вопросах. Первый — это недавнее объявление о возвращении в действующую армию офицеров, которых в октябре 1934 года судили и приговорили к смертной казни за участие в защите «Каталонской республики». Реабилитация этих офицеров претила Франко, горячему приверженцу воинской дисциплины³⁹. Второй причиной неудовольствия Франко были случаи назначения на высокие военные посты по соображениям идеологии. Он, видимо, имел в виду отстранение Эли Роландо де Тельи от командования одним из легионов «терсио» и чуть не произошедшее отстранение Ягуэ. Франко информировал Касареса Кирогу, что замена этих превосходных офицеров выскочками-подхалимами нарушает законы армейской иерархии и вызывает сильное неудовольствие в офицерской среде. Несомненно, свой перевод из генерального штаба на Канарские острова он рассматривал как самый вопиющий случай такого рода.

Потом он написал явную ложь, которая — парадокс! — шла действительно от сердца. По его словам, движение, которое было организовано Молой и о сути которого он прекрасно знал, являлось просто-напросто защитной реакцией военных, имеющих право защищать собственное видение проблем соотношения общенациональных интересов с конкретным политическим строем. «Те, кто утверждают, будто армия неверна республике, говорят Вам неправду; те, кто выдумывает заговоры в угоду собственным темным планам, обманывают Вас. Те, что превращают обеспокоенность, честь и патриотизм офицеров в символы заговора и нелояльности, служат дурную службу Родине». Приверженность закону и порядку, которые Франко разделял со своими товарищами, подсказала ему посоветовать Касаресу полагаться на советы «тех генералов и офицеров, которые, чуждые политическим страстям, живут в контакте со своими подчиненными и озабочены их проблемами и моралью». Свое имя он при этом не называл, но намек был весьма прозрачным⁴⁰.

Письмо было шедевром двусмысленности. В нем явно угадывался намек на то, что,' если Касарес вернет Франко на верхушку властной пирамиды, заговоры прекратятся. На этой стадии Франко со всей очевидностью предпочитал установить тот порядок, который соответствовал его идеалам, с помощью правительственных санкций, а не путем переворота, в результате которого можно потерять все. Позже его апологеты извели немало чернил, чтобы показать, будто это письмо было мастерской попыткой Франко-заговорщика сбить Касареса со следа и убедить его прекратить увольнения заговорщиков и замену их на верных республике людей и смелым предупреждением лояльного офицера, которое оказалось проигнорировано военным министром⁴¹. На самом деле письмо имело ту же цель, что и обращение Франко к Портеле в середине февраля. Франко был готов подавить революционные беспорядки, как он это сделал в Астурии в 1934 году, и теперь в осторожных выражениях предлагал свои услуги. И если, мол, Касарес примет его предложение, то не будет никакой необходимости в восстании. Таковы были тогдашние воззрения Франко⁴².

Правительство Народного фронта не разделяло мнения о необходимости подавления народных масс. Во всяком случае, Касарес не обратил должного внимания на записку Франко. Если бы обратил, то дальнейший ход событий был бы наверняка совсем иным. Если Франко имел основания для такого письма, Касарес должен был бы разделить его озабоченность. Если же, по его мнению, Франко злоупотребил своим положением, то нужно было бы применить против Франко дисциплинарные меры. Отсутствие реакции со стороны премьер-министра только укрепило Франко в выборе пути сопротивления режиму.