Французская Советская Социалистическая Республика - [44]
Заселение рабочих планировалось провести в организованном порядке, под музыку и торжественные речи, под стрекот кино- и телекамер.
Однако список рабочих и низовых партийных активистов сокращался, как шагреневая кожа, и одновременно разбухал список крупных функционеров французской компартий. Кроме того, в Париже необыкновенно разрослась колония советских специалистов и советников. Не мог же я советских товарищей чиновников министерств, инструкторов ЦК, высших офицеров — расселять где-нибудь в Монтрей или Бобиньи, ближних пригородах столицы!
Тем не менее предполагалось, что на авеню Фош въедут как минимум пятьсот семей из рабочих кварталов. И вдруг, буквально накануне праздничного дня, выяснилось, что товарищ Робинэ срезал этот список до сорока семей.
Скандал!
Я поехал ругаться на площадь Колонеля Фабиана. Товарищ Робинэ был неумолим. Он, по его словам, и так экономил.
На авеню Фош допускались лишь работники аппарата и члены ЦК ФКП, руководители французских министерств и ведомств, члены парижского исполкома, секретари райкомов партии, начальники отделов департамента рабочей милиции, высшие чины Комитета государственной безопасности Франции и несколько видных коммунистических деятелей культуры. В общей сложности получалось две тысячи семей. Мой же список претендовал на полторы тысячи квартир.
Я требовал хотя бы уравнять списки, но товарищ Робинэ обвинил меня во вмешательстве во внутренние дела французской компартии и сказал, что будет жаловаться в Москву.
Мне ничего не оставалось, как сократить советский список на шестьдесят единиц. Итого набиралось сто квартир для французских рабочих. Все-таки это выглядело пристойно.
Праздник вселения рабочих в новые квартиры провели на уровне. Телевидение транслировало его на всю Францию. Наиболее впечатляющие кадры повторили даже по Всесоюзному телевидению, в Варшаве, в Софии и Улан-Баторе.
Однако посол на меня окрысился — ведь я вычеркивал в основном мидовцев. А главное, в числе исключенных из списка оказался сын Идеолога! Конечно, ему быстро предоставили квартиру на авеню Виктора Гюго, но я понимал, что совершил роковую оплошность.
В когда-то знаменитом «Лидо» теперь гастролировали попеременно Краснознаменный имени Александрова ансамбль песни и пляски Советской Армии, Омский хор. Московский областной театр мимики и жеста, польский танцевальный ансамбль «Мазовше» и бурятская опера. Зато в бывшем «Фоли-Бержер» силами Государственного народного театра Франции ставились спектакли с революционной тематикой: пьеса Горького «Мать», «Оптимистическая трагедия» Вишневского, «Любовь Яровая» Тренева; «Русские люди» Симонова, «Стряпуха» Софронова и драматическая композиция по роману Луи Арагона «Коммунисты».
Кое-что сохранилось и от старого Парижа. Например, три ночных кабаре со стриптизом на площади Пигаль. Туда водили развлекать делегации дружественных компартий, ответственных московских товарищей, а также арабских шейхов и богатых американцев — тех, кто мог платить долларами. Состоятельные иностранцы останавливались в гостиницах типа «Риц», «Интерконтиненталь», «Жорж Сенк», для них же был открыт ресторан «Максим».
Советские дипломаты и советники, французские номенклатурные работники пользовались специальными городскими столовыми, закрытыми для широкой публики. Там кормили дешево и вкусно. Расплачиваться надо было синими талонами, выдаваемыми ежемесячно к зарплате. На желтые талоны мы покупали в особом распределителе настоящий французский коньяк, продукты, японскую радиотехнику, швейцарские часы, итальянскую обувь, одежду американских фирм.
Да, еще одна немаловажная деталь: в каждом модном курортном городе несколько вилл, конфискованных у буржуазии, были переделаны в санатории для трудящихся. Остальные виллы распределялись по усмотрению местных партийных комитетов и командования ограниченного контингента советских войск во Франции. Мне предоставили двухэтажный дом в Довиле, но я никак не мог выбрать времени туда наведаться.
Иногда я сам себя спрашивал: кто же правит во Франции? Президент Республики или Генсек Робинэ? По конституции, естественно, Президент. К тому же у Президента, как у старого коммуниста, был немалый авторитет в партии. Но партийный аппарат прибрал в свои руки Генсек. На ключевые посты в Государственный комитет безопасности товарищ Робинэ тоже расставил своих людей. (Кстати, по словам Белобородова, из бывших революционеров-террористов получались очень неплохие следователи, способные выбить признание даже у египетской мумии.) Короче говоря, Президента уважали, ему почтительно внимали, однако решения Елисейского дворца вступали в силу после того, как их утверждали на площади Колонеля Фабиана.
В принципе, я не должен был вмешиваться в эти французские интриги ведь оба, и Президент, и Генсек, выполняли нашу волю. Но все дело в том, что Генсек Робинэ принес с собой в аппарат ФКП стиль советских учреждений, в худшем значении этого слова. То есть-процветали приписки, липа, туфта, подгон статистических данных (если бы только в пропаганде — черт с ней!), и вся эта неправильная информация отправлялась в Москву.
Аннотация издательства «Советский писатель» (1965 г.):Тема повести - преемственность поколений. Писатель ставит перед собой задачу художественно выявить духовную, идейную связь, которая существует между поколением, делавшим революцию и построившим социализм в нашей стране, и нынешними молодыми людьми, строителями коммунистического общества.
ГЛАДИЛИН, АНАТОЛИЙ ТИХОНОВИЧ (р. 1935), русский советский писатель. После окончания школы работал электромехаником, рабочим, несколько месяцев проучился в военном училище. В 1954–1958 учился в Литературном институте им. А.М.Горького. Был и.о. заведующего отделом искусства и культуры газеты «Московский комсомолец», редактором киностудии им. М.Горького, много ездил по стране.Найденная Гладилиным тема смутного томления и беспокойства, непреодолимого внутреннего одиночества живого и искреннего человека в мире регламентированных ценностей была развита более всего – в романе "История одной компании" (1965) с ее главным, явно автобиографическом героем – инфантильным мечтателем.
В романе Анатолия Гладилина "Тень всадника" есть все - острый сюжет, загадочные преступления, любовь, война, смерть. Среди героев романа - Робеспьер, Сен-Жюст, Наполеон, Бернадот, маршал Ней, Талейран, прекрасная и великая Жозефина. Главный герой романа проживает несколько жизней в течение 200 лет и проходит несколько превращений, но каждый раз он принадлежит к кругу избранных, к хранителям тайн, к странному и загадочному слою Глубоководных Рыб, "людей системы", влияющих на течение Истории. В романе Анатолия Гладилина "Тень всадника" есть все - острый сюжет, загадочные преступления, любовь, война, смерть.
Кто такие «шестидесятники» и в чем их феномен? Неужели Аксенов, Бродский и Евтушенко были единственными «звездами» той не такой уж и далекой от нас эпохи высоких дамских начесов и геометрических юбок? Анатолий Гладилин может по праву встать с ними в один ряд. Он написал легкую и изящную, полную светлой грусти и иронии мемуарную повесть «Тигрушка», в которой впервые сказана вся правда о том невероятном поколении людей, навсегда свободных. Под одной обложкой с новой повестью выходит незаслуженно забытое переиздание «Истории одной компании».
Труп мечется по заснеженной Москве в поисках жертвы. Его не берут милицейские пули, никто и ничто не страшит его. Впрочем, его мало кто замечает, он слился в городе со всеми нами, он — как мы. И мы — как он. И жизнь наша вроде загробной.Повесть «Беспокойник» была написана в 1957 году. Публиковалась за рубежом, в нашей стране выходит впервые, как и многие произведения этого автора.Клеймо «антисоветчина» прочно прилепили к творчеству Анатолия Гладилина, русского писателя, живущего ныне в Париже. Его книги возвращаются на родину спустя десятилетия.Рассказы этого сборника взяты из книги американского издательства «Ардис», благодаря которому десятки изгнанных из нашей страны писателей могли печататься, не канули в небытие.
Приключенческая повесть-сказка, в которой смешались реальная жизнь и самые невероятные происшествия. Началось все с того, что пятиклассник пионер Сидоров получил возможность путешествовать на волшебной тележке («машина времени») в различные исторические эпохи.
В сборник произведений современного румынского писателя Иоана Григореску (р. 1930) вошли рассказы об антифашистском движении Сопротивления в Румынии и о сегодняшних трудовых буднях.
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.