Французская Советская Социалистическая Республика - [47]
Портреты были непроницаемы.
Далее я отметил, что, несмотря на достигнутые успехи и вопреки своевременным указаниям ЦК, к сожалению, в ходе операции были совершены досадные ошибки и промахи. Ответственность за это лежит целиком на мне. Не удалось предотвратить ряд террористических покушений. Не удалось воспрепятствовать отделению Корсики и бегству части французского флота. Не удалось сохранить промышленный потенциал страны. Не удалось наладить французское сельское хозяйство с тем, чтобы оно снабжало в достаточной степени продуктами Советский Союз.
На своих ошибках я остановился подробнее. Все они были следствием того, что я не рассчитал, не предвидел, не сориентировался. А главное, что в спешке и суете событий я не успевал консультироваться с Москвой и принимал скороспелые решения на свой страх и риск.
В конце концов я заявил, что готов принять любое наказание, которое Центральный Комитет сочтет нужным применить ко мне.
Потом выступали эксперты от МИДа, от министерства обороны и министерства внутренних дел. Все они повторяли критику в мой адрес, но так как, я успел сам себя раскритиковать более решительно и безжалостно, то упреки экспертов звучали уже холостыми выстрелами. Заместитель заведующего иностранный отделом ЦК выразил сожаление, что я не сумел уберечь жизнь бывшего Президента Французской Республики, большого друга советской страны. О погибшем Генсеке ФКП пока никто не заикался.
Но вот Второй секретарь предоставил слово начальнику управления КГБ. Я чуть не присвистнул. Вместо моего прежнего шефа к зеленому столу спешил незнакомый генерал.
Идеолог зашептал что-то на ухо Второму. Второй кивнул и обратился к присутствующим:
— Достаточно. Объявляю перерыв.
Генерал с папочкой в руках замер на полпути.
Мы вышли курить в приемную. Вокруг меня словно очертили магическую линию, которую никто не переступал. Однако я ловил взгляды, брошенные украдкой, в которых угадывалось не только сочувствие, но и одобрение.
Заседание возобновилось. Второй подвел итоги: Генерал Зотов во время своего пребывания во Франции нечетко выполнял партийные директивы, отсюда столько промахов и ошибок. Секретариат, заслушав доклады экспертов, согласен с мнением выступавших товарищей. Более того, генерал Зотов, обнаружив недостаточность своей профессиональной подготовки, не сумел предотвратить террористические покушения на всеми нами любимого Генерального секретаря Французской компартии и уважаемого нами Президента Республики. Вследствие этого, продолжал ведущий, ставится вопрос о целесообразности работы генерала Зотова в системе Комитета госбезопасности.
Я закрыл глаза.
— Товарищи, — раздался чуть капризный голос Идеолога, — все-таки Борис Борисович Зотов много сделал для советского государства. Заслуги Зотова отмечены соответствующим Указом Президиума Верховного Совета СССР. Думаю, беда Зотова в том, что он оторвался от жизни своей страны. Ну, сказалось долгое пребывание за границей. Хорошо бы Зотову пожить где-нибудь в глубинке, в гуще своего народа.
— С тем, — подхватил Второй, — чтобы мы смогли использовать организаторский талант Зотова на ответственной советской или хозяйственной работе.
Через неделю я получил назначение в Пермь на должность начальника Камского речного пароходства.
Накануне отъезда из Москвы я нашел в своей квартире два запечатанных картонных ящика. В одном были бутылки французского коньяка «Мартель». В другом — коробки с французской парфюмерией, косметикой, платки, сувениры и… отлично выполненный макет подводной лодки.
И хотя не прилагалось никакой записки или квитанции и оставалось только гадать, как ящики попали в квартиру через запертые двери, я оценил это как привет от друзей из Комитета.
Вот так, случайно, зацепилось, понеслось, поехало — и вспомнил я древнюю историю из другой моей жизни, которую стараюсь забыть намертво. Защитная реакция организма. Так шахматист старается забыть нелепо проигранную партию — иначе ведь изведешь себя упреками: дескать, надо было ходить конем, а ты взялся за слона…
Однако на пристани Чермоз, куда я приплыл на обкомовском катере, чтобы расхлебывать аппетитную кашу, которую заварил топором пьяный матрос впрочем, это не интересно. Обыкновенное ЧП. Но к пристани подъехал военный газик, и учтивый лейтенант вручил мне телефонограмму из Перми. Начальник областного ГБ просил меня срочно прибыть в «почтовый ящик № 442» (кодовые обозначение лагеря для заключенных) и уговорить французов работать, ибо никто из лагерной администрации не знал по-французски ни слова.
Приехал. Предварительно просмотрел списки и личные дела заключенных. Потом меня провели во французский барак. Третий день французы не выходили на работу и отказывались принимать пищу.
— Встать, — скомандовал заместитель начальника лагеря. Никто не пошевелился на нарах. Я сделал знак, чтоб заместитель начальника помалкивал, прошел в центр барака к холодной печке и сказал по-французски:
— Ну что, бастуем? Между прочим, советским законодательством забастовки запрещены.
На нарах поднялись головы. Кое-кто сел.
— Вы жили в Париже? — спросили меня из левого угла.
Аннотация издательства «Советский писатель» (1965 г.):Тема повести - преемственность поколений. Писатель ставит перед собой задачу художественно выявить духовную, идейную связь, которая существует между поколением, делавшим революцию и построившим социализм в нашей стране, и нынешними молодыми людьми, строителями коммунистического общества.
ГЛАДИЛИН, АНАТОЛИЙ ТИХОНОВИЧ (р. 1935), русский советский писатель. После окончания школы работал электромехаником, рабочим, несколько месяцев проучился в военном училище. В 1954–1958 учился в Литературном институте им. А.М.Горького. Был и.о. заведующего отделом искусства и культуры газеты «Московский комсомолец», редактором киностудии им. М.Горького, много ездил по стране.Найденная Гладилиным тема смутного томления и беспокойства, непреодолимого внутреннего одиночества живого и искреннего человека в мире регламентированных ценностей была развита более всего – в романе "История одной компании" (1965) с ее главным, явно автобиографическом героем – инфантильным мечтателем.
В романе Анатолия Гладилина "Тень всадника" есть все - острый сюжет, загадочные преступления, любовь, война, смерть. Среди героев романа - Робеспьер, Сен-Жюст, Наполеон, Бернадот, маршал Ней, Талейран, прекрасная и великая Жозефина. Главный герой романа проживает несколько жизней в течение 200 лет и проходит несколько превращений, но каждый раз он принадлежит к кругу избранных, к хранителям тайн, к странному и загадочному слою Глубоководных Рыб, "людей системы", влияющих на течение Истории. В романе Анатолия Гладилина "Тень всадника" есть все - острый сюжет, загадочные преступления, любовь, война, смерть.
Кто такие «шестидесятники» и в чем их феномен? Неужели Аксенов, Бродский и Евтушенко были единственными «звездами» той не такой уж и далекой от нас эпохи высоких дамских начесов и геометрических юбок? Анатолий Гладилин может по праву встать с ними в один ряд. Он написал легкую и изящную, полную светлой грусти и иронии мемуарную повесть «Тигрушка», в которой впервые сказана вся правда о том невероятном поколении людей, навсегда свободных. Под одной обложкой с новой повестью выходит незаслуженно забытое переиздание «Истории одной компании».
Труп мечется по заснеженной Москве в поисках жертвы. Его не берут милицейские пули, никто и ничто не страшит его. Впрочем, его мало кто замечает, он слился в городе со всеми нами, он — как мы. И мы — как он. И жизнь наша вроде загробной.Повесть «Беспокойник» была написана в 1957 году. Публиковалась за рубежом, в нашей стране выходит впервые, как и многие произведения этого автора.Клеймо «антисоветчина» прочно прилепили к творчеству Анатолия Гладилина, русского писателя, живущего ныне в Париже. Его книги возвращаются на родину спустя десятилетия.Рассказы этого сборника взяты из книги американского издательства «Ардис», благодаря которому десятки изгнанных из нашей страны писателей могли печататься, не канули в небытие.
Приключенческая повесть-сказка, в которой смешались реальная жизнь и самые невероятные происшествия. Началось все с того, что пятиклассник пионер Сидоров получил возможность путешествовать на волшебной тележке («машина времени») в различные исторические эпохи.
В сборник произведений современного румынского писателя Иоана Григореску (р. 1930) вошли рассказы об антифашистском движении Сопротивления в Румынии и о сегодняшних трудовых буднях.
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.