Фракталы городской культуры - [58]
Ночь изначально обладает сложной, непроявленной внутренней структурой. Ночь – не просто «обратная сторона» дня, не просто подкладка дневного существования. В глубинах ночи не только спрятаны дневные конфигурации предметного мира – там возникают порожденные «темной» материей образы, бессвязные нарративы бессознательного выстраиваются в упорядоченные особой логикой ментальные конструкции, целые вселенные, вложенные друг в друга, как матрешки, раскрываются из точки, а затем одна из другой. Ночь таит в себе бесконечное множество фрактальных миров – от галактик в бездонной вселенной, фрактальные формулы которых изучают астрономы[196], и сверкающего звездами ночного неба, запечатленного художниками и поэтами[197], до фрактальных снов миллиардов жителей Земли, структурами которых заняты психологи и эзотерики[198], и лабиринтной сложности ночного бытия и сознания, о которых размышляют писатели и философы[199].
Ночные подворотни: фрактальные паттерны коллективного бессознательного
Как феномен культуры ночь во всех ее природно-биологических формах и культурных коннотациях представляет собой особый модус реальности, в котором проявляются или латентно содержатся фрактальные структуры: от вложенных конструкций и многослойных смыслов художественных репрезентаций ночи до сложных стохастических фракталов коллективного бессознательного. Ночь в своей бесконечной повторяемости, самоподобии и хаотической аморфности, в которой формы лишь слегка намечаются и одна форма, не успев до конца проявиться, трансформируется в другую, такую же «невнятную», «дробную», «изломанную», сама является фрактальной сущностью. И тягучее ночное время, на мгновение замершее в своем течении, становится важным условием проявленности фрактальных процессов в ночи, обнажения ее фрактального естества: ночные салюты, всполохи молний, подсвеченные контуры зданий, мостов и деревьев и их отражения…
Ночь – онтологический и философский антипод Дня – представляется человеку как территория темного и тайного, маргинального и запредельного, угрожающего и неприрученного. Содержательные характеристики естественной ночи на физическом уровне – темнота, отсутствие дневного освещения, звездное небо; на физиологическом – слепота, сон, пренатальное состояние, интимное соитие, смерть; на социальном – карнавальное перевоплощение, девиантность и детабуированность поведения; и, наконец, на метафизическом – познание или приобщение к сакральному, магическое/ритуальное преображение, инициация, выход в запредельное, потустороннее пространство, общение с инфернальным.
Фрактальный «zoom» ночного города (Shanghai, J. Wagner, 2013)
В социокультурном и художественном пространстве концепт ночи представляет собой многомерную матрицу, элементы которой образуют сложные корреляционные связи. В результате ночное физиологическое может принимать облик культурного (фрагменты бессознательного как художественные образы), социального (например, интимная близость как брачная ночь) или асоциального (ночь как время нарушения табу), природное замещаться технологическим (например, фонарь вместо луны), геофизическое становиться метафорическим (зима как ночь года), сакральное перерождается в развлекательное (телетрансляции рождественской и пасхальной служб) и т. д.
В городской культуре ночь играет особую роль. В отличие от города per se[200], который, вообще говоря, является дневным городом, в ночном городе, потерявшем во тьме лишние, несущественные детали, яркие линии огней не просто очерчивают арки и колонны зданий, улицы и кварталы мегаполиса, силуэты городского ландшафта, но, словно дождавшись мистического времени, когда разрешается ненадолго заглянуть «по ту сторону» вещей, открывают фрактальный план городского пространства[201].
Каждая ночь в городской культуре – уникальное отражение Ночи-универсалии в сложной системе зеркал индивидуального и коллективного социального сознания и культурного бессознательного. Каждая такая ночь – один из бесчисленных субъективных коллажей из «имманентных» ночных образов. Один из самых знаменитых в русской культуре – блоковский: «Ночь, ледяная рябь канала, аптека, улица, фонарь…»
Подсветкой зданий создается новая архитектура, новая геометрия пространства, в том числе виртуальная, когда пространственные формы выстраиваются исключительно светом. Примечательно, что эта ночная архитектура принимает как должное незавершенные объемы, контурные намеки. Подсветка создает иные фасады, другие плоскости и линии, проявляет колонны и арки там, где их нет, и прячет непритязательную ровность стен. Архитектурно-ландшафтное освещение в современном ночном мегаполисе гармонизирует его вопиющую эклектику новым пространством, в котором и классические, и постмодернистские здания выглядят одинаково футуристично. Залитые огнями архитектурные монстры, «чужаки», которые днем, как пишет Ж. Бодрийяр, «не подчиняются ритму города, его взаимосвязям, а накладываются на него как нечто пришедшее со стороны»[202], ночью преображаются в магически завораживающие, фантастические ландшафты. Через световые формы возникает второй город – архетипический фрактальный двойник, тень, которая ярче своего хозяина.
