Фракталы городской культуры - [59]

Сложная фрактальная структура городского пространства, собранная из зеркальных и стеклянных поверхности зданий и водной глади городских рек и водоемов, создает город отраженных огней, своего рода визуальную инсталляцию на тему града-Китежа, город в городе, или фрактальный город третьего порядка. С позиций «триалектики городского пространства» Эдварда Сохи[203] этот ночной образ города, воспринимаемый зрительно и достраиваемый ментально по заготовленным дневным сознанием образцам и опорным точкам городской мифологии, будет, очевидно, принадлежать эмоционально проживаемому «третьему пространству». На фотографиях из космоса хорошо видны геометрические фракталы ночных городов, однако ночной город обладает и гораздо более сложной фрактальной конфигурацией, которая задана концептуальным мультифракталом локальной культуры и собственно человеческой природы.

Социокультурные практики ночной жизни в каждом городе представляют собой фрактальный слепок коллективного бессознательного соответствующей локальной культуры. Улицы, пустеющие после шести часов вечера, или проспекты, по которым всю ночь ходят люди, – это не только два разных культурных хронотопа, но и два разных концептуальных паттерна культуры. Ночная жизнь большинства современных мегаполисов демонстрируют фрактальный паттерн второго типа, который соответствует коллективному бессознательному информационного общества с непрерывными потоками, скоростными ритмами, огромной плотностью и избыточностью значений, виртуализацией пространств, ментальных и вербальных артефактов. Тем не менее, даже крупные мегаполисы в разных странах мира демонстрируют разные концептуальные паттерны. Так, ночная пустынность Лондона, в котором большинство магазинов закрывается уже ранним вечером, а развлекательный ночной «драйв» локализуется в пространственно-временном фрейме «Сохо, уик-энд», разительно отличается от вечно оживленных ночных проспектов Нью-Йорка. И тут, по-видимому, стоит согласиться с американским специалистом по кросскультурной психологии Клотером Ра-паем, который выделил национальные культурные коды, основанные на коллективном бессознательном того или иного народа. В качестве «английского кода Англии» он называет «[высший] класс», а внутренний «культурный код» Америки определяет семантемой «Никогда не взрослеть»[204]. Тогда ночной топос британской столицы совершенно предсказуемо выстраивается по фрактальной формуле «аристократы» (которые, разумеется, не разгуливают толпами по ночным улицам), а в американском мегаполисе реализован фрактальный паттерн «тинэйджеры» (которые без ума от шумных ночных тусовок).

Поскольку архетипическая модель ночи включает в себя нарушение священных табу, слом политических иерархий и социального порядка, установленных властью дневной культуры (социокультурными образцами, законами, религиозными традициями и т. д.), ночью город живет «другой» жизнью, в которой осуществляются не более или менее детерминированные алгоритмы фрактального тиражирования установок социокультурного «сверх-я», но тиражируются чрезвычайно стохастические паттерны коллективного «оно». Самый безобидный социальный хаос на протяжении многих веков человеческой истории инициируют ночные маскарады и ритуальные «карнавалы» (римские сатурналии, святочные колядования, Хэллоуин и т. п.).

Фрактальный световой ландшафт в ночном городе

По большей части именно ночью происходят государственные перевороты и отречения (вспомним хотя бы убийство Павла I или сложение полномочий президента Борисом Ельциным), кровавые убийства и жестокие расправы над инакомыслящими (Варфоломеевская ночь во Франции в 1572 году, «Ночь длинных ножей» в Германии в 1934 году, аресты «врагов народа» в 1920–50-е годы в СССР и пр.). Кроме того, ночное пространство подразумевает высвобождение запретной сексуальности и неприкрытость телесных влечений, провоцируя чувственную страсть и насилие, и именно ночной город «легитимизировал» эту свободу, в том числе в виде публичных домов и «жриц любви», выстраивающихся вдоль ночных улиц. Городская культура предложила новые форматы для ночных мистико-религиозных практик, таких, как, например, спиритизм или факельные шествия, и для считавшейся исключительно дневной активности, открыв ночные и даже круглосуточные гастрономы и книжные магазины, гипермаркеты бытовой техники и строительных материалов, ветеринарные клиники, прачечные самообслуживания и т. д.

С развитием городской цивилизации ночь перестает быть синкретической геокосмической данностью и в значительной мере утрачивает регулятивные функции биологической цикличности. В городе, чем дальше, тем все больше «союз тьмы и света наращивает культурную легитимность и предметно-техническое пространство для своего существования»[205], благодаря чему разноцветье и ослепительность «неоновых джунглей» превращаются одновременно в элемент урбанистического ритуала и захватывающий аттракцион. Ослепительная ночь мегаполиса дублирует огнями растворившиеся в темноте дневные силуэты, выстраивает фантастические фрактальные ландшафты и поощряет создание «иных» пространств и миров