Фракийская книга мертвых - [20]

Они прошли. Их было четверо. Шли в сторону города. Когда холод пробрал до костей, я, сжав свое сердце в кулак, встала. У холма никого больше не было, не считая мертвых соратников Бориса. Я заглянула в непроглядную черноту подземелья. Показалось, слышу тихий стон.

— Эй, кто там, отзовись! — храбро, дрожащим голосом крикнула. В ответ раздался более явственный стон. Как бы то ни было, там есть кто-то, и он нуждается в моей помощи. В сердце глухо стучало: там Андрей, там мой сын.

Но я не могу идти с пустыми руками. Удивляясь своему хладнокровию, осмотрелась кругом. Нашла моток веревки, складной нож, фонарь, прихватила, разжав чьи-то мертвые пальцы, пистолет. Оказавшись на третьем уровне, прислушалась. Стон доносился снизу, то стихая, то возобновляясь вновь. Пришлось, безжалостно порезав руку, спускаться через чашу. Посветила фонариком. Зияющая пустота. Было страшно, но я пересилила себя и позвала:

— Есть кто-нибудь живой?

Мне ответило молчание. Может быть, тот, кто стонал, уже испустил дух. Стиснув зубы, принялась методично осматривать залы. В нише под стеной что-то шевельнулось. Я направила луч фонаря. Борис. Но, Боже мой, в каком виде! Связанный по рукам и ногам, полузасыпанный песком. Достав снова нож, освободила его.

— Так и знал, что ты меня спасешь! — потирая запястья, воскликнул он.

— Потому что это было частью сценария? — хмуро поинтересовалась я.

— Какой там сценарий, Лидия, когда в него вмешались неожиданные персонажи. Разве ты их не видела?

— Этих высоких и тощих?

— Они вышли из пролома, который образовался после взрыва.

— Там были только мумии. Это они тебя связали?

— Да нет. Я сам.

— Ты так сильно стукнулся?

Он потер затылок в явном замешательстве.

— Понимаешь, там был я. И он, то есть я, скрутил меня для вящей безопасности. Но это же гуманнее, чем пристрелить?

— Разумеется. Но связать самого себя невозможно, если ты не барон Мюнхгаузен.

— Момент истины. Вот он наклонился, я увидел свое лицо, и все свои бредни последних лет, потуги учености, гримасы зазнайства и высокомерия… На его месте я бы пустил мерзавцу пулю в лоб. Но он, зная будущее, оставил мне шанс.

У него горячка, подумала с жалостью. Как я любила эти руки, эти глаза, жестокие и лживые, этот резкий, властный рисунок рта…

— Расскажи, что случилось, с самого начала, Борис.

— Мне позвонили, что у парней, которые должны были подорвать лаз, неожиданно начались глюки. Я приехал. Мы проверили радиационный фон, состав воздуха и все такое. Еще раз просчитали параметры взрыва. Я вывел всех отсюда. Детонатор с поверхности не работал из-за помех, и я спустился один. Знаешь, взрыв оказался совершенно несопоставимым с последствиями.

— Да, кажется, взрывом тебе снесло крышу.

— Не надо смеяться. Их разбудили, и это дурной знак, даже если так было задумано издревле.

— Между прочим, там, наверху, все мертвы. Послушай, но откуда взялись эти, длинные, и кто они?

— Портал в центре зала. Я ведь хотел пройти сквозь него и разобраться, что к чему. Разумеется, он действует в обе стороны.

Борис встал, сделав несколько шагов, обернулся:

— Ты пойдешь со мной, Лидия?

— Может, нам лучше убраться отсюда подальше? — предложила я. — Ты не понял разве, они убивают людей. Возможно, это некое поражающее излучение.

— Так идешь или нет? — нетерпеливо дернул плечом.

Разумеется, я догнала его. Пролом был совсем недалеко. Мы пригнулись, перешагнули кучу щебня. Зал был здорово разворочен. Все саркофаги оказались пусты, кроме одного, прибежища безрукого. Его безмятежная улыбка показалась мне саркастической. Шар в центре зала погас, и ничто не напоминало о нем больше. Борис стоял, опустив голову, как обиженный ребенок.

— Кажется, ты сломал игрушку, мальчик. И мама никогда не сможет купить тебе такую же.

— Нет! Ты прошла ведь другим путем, значит, он есть!

Я покачала головой. Одним маленьким взрывом уничтожить то, что существовало тысячелетия и служило непостижимым для нас целям…

— Остается только подобрать черепки и обнародовать сделанные открытия.

— Подожди! Я чувствую сквозняк. Здесь есть скважина. Она уведет нас отсюда! — опустившись на корточки, он стал осматриваться.

Его невольное восклицание заставило меня по-новому взглянуть на Бориса. Он искал выход в иной и лучший мир. Я была его Эвридикой, за которой он с замиранием сердца шел. Жизнь бессмысленна и бесцветна, но пока холодит лицо сквозняк, можно попытаться отыскать дверь в иное, дивное. И дай Бог, чтобы в этот мир можно было заглянуть, не умерев еще. Первопредки стоят во тьме у границ яви. Они курят, и мы называем звездами мерцающие огоньки их сигарет. Бедный маленький Борис на веревочке повис, веревочка оборвется…

— Я нашел! — его голос дрожал от нетерпения.

Узкий пологий лаз, годящийся разве для лисы.

— Я не полезу. У меня клаустрофобия и к тому же месячные. — Я предусмотрительно отодвинулась.

— Тогда подумай о том, что у нас нет другого способа выбраться наружу.

Я покачала головой:

— На этот раз иди один, Борис.

— Как ты не можешь понять, что это путь в Утгард!

— В какой такой Утгард?

— Ну и черт с тобой! Оставайся в своем вонючем болоте! — Борис прыгнул в устье лаза и застрял. — Прекрати смеяться, дура!