Фосс - [8]

– Разумеется, – ответил немец.

В конечном итоге он ушел под смех и разговоры леди, которые ринулись в гостиную, обсуждая проповедь и шляпки, и сели за стол, а джентльмены машинально придвинули им стулья. В какие бы выси ни воспарял его взор, сейчас немец медленно брел в тяжелых сапогах по гравиевой дорожке. Равнодушие доносящихся из особняка голосов, пусть и совсем приглушенных, воспринимается как осуждение. И тогда он зашагал быстрее, чувствуя себя все более несуразно и горбясь все сильнее.

Он не умел вести себя в обществе, у кого-то даже вызывал неприязнь. Всю дорогу эта неприязнь была очевидна и самому Фоссу. В такие моменты он становился узником собственного тела, к которому его духу приходилось возвращаться в присутствии других людей. И поэтому он так яростно шагал вперед. Он чувствовал себя калекой, даром что не хромал. В той части Поттс-Пойнта стояло несколько особняков как у Боннеров, откуда за ним могли наблюдать сквозь приоткрытые ставни. Баррикады из лавровых кустов дерзко слепили его своими глянцевыми листьями. Укоренившись в песчаной почве, они быстро вытеснили местные кустарники; упрочив, таким образом, свои позиции, дома богачей бросали вызов любым незваным гостям – будь то подозрительный человек или неказистое туземное растение.

Фосс свернул за угол и пошел прочь, вниз по склону холма. На просторе ему дышалось легче. Ветер с моря, даже пахнущий стоячей водой и водорослями, приятно ворошил бороду. Слева, в окне домика из досок-горбылей, откуда торговали кусочками маринованной тушеной свинины, увядшими яблоками и лакрицей, стояла старуха и смотрела на него во все глаза. Фосс на нее даже не взглянул. По пути ему попадались и другие домики-магазины, потом питейное заведение с привязанными снаружи лошадьми. На них Фосс тоже не посмотрел. Он шагал по дороге, сердито отгоняя мух, которым бриз ничуть не мешал. Борода его развевалась на ветру. Под открытым небом он смотрелся жилистым и крепким, хотя за ним и тянулся шлейф пережитого унижения, и он двигался слишком быстро, время от времени нервно поглядывая на деревья справа, где вроде бы и смотреть было не на что. Сквозь заросли виднелась бухта, тянущаяся вдоль дороги в город. Ее воды поблескивали, словно белки глаз, напоминая Фоссу кое-кого из встреченных сегодня людей, поэтому никакого утешения, по крайней мере при данных обстоятельствах, не несли.

Иностранец вошел в город, миновал собор, казармы и отправился в Королевский ботанический сад, где выбрал дерево потенистее и приготовился отбыть в свой мир пустынь и мечтаний. Но покоя ему не было. Руки немца нервно шарили по земле, натыкаясь на мелкие ветки, стерню и камни его унижения. Исхудалое лицо совсем высохло и походило на череп, обтянутый кожей. Мимо проходил седой бродяга в поношенной касторовой шляпе, медленно жуя черствый хлеб, посмотрел на Фосса и отломил ему кусок.

– Возьми, – предложил довольный старик, – заморишь червячка – легче станет.

– Я уже ел сегодня, – растерянно проговорил немец, отвлекаясь от своих грез. – Причем недавно.

И старик в шляпе ушел, бросая крошки птицам.

Сидя под деревом, немец ощутил новый прилив унижения. Однако оно было всего лишь наказанием за великие свершения, ожидавшие его в этой стране, обладать которой он имел полное право. По песчаной земле проходили ничего не ведающие люди, ели хлеб на ходу или мясо в своих каменных особняках, а тем временем худощавый человек сидел под искривленным деревом, познавая каждую увядшую травинку с ним рядом, замечая каждый сустав на ноге муравья.

Зная так много, я узнаю все, заверил он себя, прилег и тут же уснул, медленно вдыхая знойный воздух новой страны, которая ему открывалась.

* * *

– Ну, и что вы о нем думаете? – спросил мистер Боннер, утирая жирные губы белоснежной салфеткой.

– Сегодняшний день подтвердил впечатление, полученное мной от знакомства с ним несколько месяцев назад, – заявил лейтенант Рэдклиф. – Безумец, хотя и безобидный.

– Ах, Том, к чему бросаться такими обвинениями, – запротестовала миссис Боннер, пребывавшая в добром расположении духа, – без всякого на то основания. По крайней мере, пока.

Однако Тома это не волновало. По его мнению, Фосс никогда не сделал бы достойной карьеры.

– Неужели вы и в самом деле собираетесь послать такого человека в экспедицию по этой несчастной стране? – обратилась миссис Боннер к мужу. – Уж больно он худотелый. Вдобавок совершенно потерянный.

– Что значит – потерянный, мама? – спросила Белла, беря мать за руку, потому что любила трогать ее кольца.

– Это и значит, – ответила миссис Боннер. – Потерянный, и все! У него такой взгляд, будто он не может найти дорогу.

Она пыталась выразить словами то, что чувствовала инстинктивно, и тут Роуз Поршен внесла большой яблочный пирог, который для иных присутствующих был куда важнее какого-то немца.

– Волноваться не следует, – успокоил всех коммерсант, наблюдая, как супруга умело орудует ножом, и от зеленой начинки пирога поднимается пар. – Он отправится не один – будет кому подсказать дорогу.

– Разумеется, – откликнулась миссис Боннер, обожавшая выпечку с золотистой корочкой, особенно если от нее пахнет гвоздикой. – К тому же у нас было слишком мало времени, чтобы узнать мистера Фосса получше!