Формы реальности. Очерки теоретической антропологии - [35]
Государство также подвержено процессу расколдовывания. Ранняя монархия вся зиждется на магической способности вождя поддерживать гармонию мира и общества, но появление бюрократии делает эту власть все менее личной и все более рационально-политической, дистанцированной от мира. При этом обожествление властителя только возрастает. Чем более абсолютным становится его статус, тем дальше от людей и тем меньше его реальная власть. Нечто сходное происходит и в религии, которая постепенно тяготеет к монотеизму и замене сонма локальных богов и духов супербогом. Между этим богом и людьми появляется не только государственная власть, ее представляющая, но и сложные жреческие иерархии, которые вполне можно назвать религиозными бюрократиями. Они отделяют бога от верующих, дистанцируют его. В результате происходит парадоксальный процесс, отмеченный Гоше: бог уходит из расколдовывающегося земного мира в область радикально чужого, недоступного, и при этом неожиданным образом его чужесть подвергается коррозии (то же самое происходит и с монархами, удаляющимися в политическую трансцендентность). «Парадокс, испытываемый в данном случае, таков: чем сильнее представляется и переживается чужесть, тем менее в действительности эта чужесть имеет практическое значение. Чем тяжеловесней образ Другого, тем слабее в действительности зависимость от него, — пишет Гоше и добавляет: — Чем больше боги, тем свободней люди»[183].
Это и понятно. У «дикаря» каждый шаг при каждом действии зависит от духов и сил, пронизывающих мироздание. Эти силы хорошо знакомы ему и обладают всей полнотой власти. Когда же бог становится единым и удаленным в недостижимую сферу, несмотря на все свое могущество, он перестает быть так значим. Что же касается чужести, то и она, достигая крайней степени, неожиданно позволяет в силу дистанции рационализацию и рефлексию. Появляется полуфилософская теология, попытка рационально постигнуть бога как некий объект познания. В каком-то смысле бог становится подобен объекту науки, утрачивая ту магическую ауру первобытного ужаса, которая когда-то была от него неотделима. Соответственно, свобода людей возрастает.
ГЛАВА 6. МОНОТЕИЗМ
Кульминацией процесса ухода бога в трансцендентность становится появление монотеизма, который, хотя никогда так и не устраняет множественности неземных, невидимых сил, концентрирует их в образе единого бога. И этот единый бог удаляется из мира на «небеса», то есть в сферу надземной недоступности. Отделение сакрального от мира открывает широкую сферу профанного. Отношения монотеистического бога и государства оказываются чрезвычайно сложными. С одной стороны, земные владыки имитируют бога и претендуют на статус его представителя на земле. Сам принцип монотеизма обосновывает концентрацию земной власти в фигуре царя или лидера. С другой стороны, почти неизбежно возникает своего рода конкуренция между земным и небесным.
В 1934 году эмигрировавший от нацистов протестантский теолог Пауль Тиллих написал текст, в котором размышлял о «тотальном государстве» нацистов в немецком религиозном контексте. В этой статье Тиллих утверждал, что итальянский фашизм нашел способ сосуществования с католической церковью, так как полностью самоустранился из религиозной сферы. Что касается Германии, то там ситуация оказалась иной: тотальное государство Гитлера отказывалось признавать любые ограничения и стремилось подчинить себе все сферы существования. В итоге нацизм вошел в неотвратимую конфронтацию с верой:
Тотальные претензии Государства на человека сталкиваются с безусловными претензиями Бога на человека: миф народа и немецкого рейха сталкивается с провозглашением народа Божьего и царства (рейха) Божьего; миф крови сталкивается с сообществом, основанном на причастии, трасцендирующим общность крови; абсолютная связь человека с народом сталкивается с требованием Бога отказаться от семьи и родины во имя следования за ним; обесценивание индивида сталкивается с доктриной, признающей абсолютную ценность человеческой души: руководство государственного народного правительства сталкивается с пастырскими правами Христа…[184]
В каком-то смысле отмеченные Тиллихом претензии фашистского государства на тотальность не просто сталкивали фашизм с христианством, но и выводили его за рамки монотеизма как такового. Монотеизм трансцендентен. Он признает границы между земным и небесным, профанным и сакральным, а фашизм, как и всякая форма тоталитаризма (в том числе коммунистическая), — нет. Хорошо известно, что фашизм абсолютизировал централизацию власти в лице лидера, но при этом скептически относился к идее монархии. Муссолини определял его как «организованную, централизованную и авторитарную демократию»[185]. Централизованность и авторитарность были воплощены в идее тотального государства: «Фашизм мыслит Государство как абсолют, по отношению к которому все индивиды или группы относительны и должны пониматься только в их отношении к Государству»[186].
В чем причина непригодности монархии для нацистов, ведь именно монархия воспроизводит на земле модель монотеизма для воплощения этого фашистского абсолюта?
Франция привыкла считать себя интеллектуальным центром мира, местом, где культивируются универсальные ценности разума. Сегодня это представление переживает кризис, и в разных странах появляется все больше публикаций, где исследуются границы, истоки и перспективы французской интеллектуальной культуры, ее место в многообразной мировой культуре мысли и словесного творчества. Настоящая книга составлена из работ такого рода, освещающих статус французского языка в культуре, международную судьбу так называемой «новой французской теории», связь интеллектуальной жизни с политикой, фигуру «интеллектуала» как проводника ценностей разума в повседневном общественном быту.
В эту книгу вошли статьи, написанные на основе докладов, которые были представлены на конференции «„Революция, данная нам в ощущениях“: антропологические аспекты социальных и культурных трансформаций», организованной редакцией журнала «Новое литературное обозрение» и прошедшей в Москве 27–29 марта 2008 года. Участники сборника не представляют общего направления в науке и осуществляют свои исследования в рамках разных дисциплин — философии, истории культуры, литературоведения, искусствоведения, политической истории, политологии и др.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга Михаила Ямпольского — запись курса лекций, прочитанного в Нью-Йоркском университете, а затем в несколько сокращенном виде повторенного в Москве в «Манеже». Курс предлагает широкий взгляд на проблему изображения в природе и культуре, понимаемого как фундаментальный антропологический феномен. Исследуется роль зрения в эволюции жизни, а затем в становлении человеческой культуры. Рассматривается возникновение изобразительного пространства, дифференциация фона и фигуры, смысл линии (в том числе в лабиринтных изображениях), ставится вопрос о возникновении формы как стабилизирующей значение тотальности.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Макс Нордау"Вырождение. Современные французы."Имя Макса Нордау (1849—1923) было популярно на Западе и в России в конце прошлого столетия. В главном своем сочинении «Вырождение» он, врач но образованию, ученик Ч. Ломброзо, предпринял оригинальную попытку интерпретации «заката Европы». Нордау возложил ответственность за эпоху декаданса на кумиров своего времени — Ф. Ницше, Л. Толстого, П. Верлена, О. Уайльда, прерафаэлитов и других, давая их творчеству парадоксальную характеристику. И, хотя его концепция подверглась жесткой критике, в каких-то моментах его видение цивилизации оказалось довольно точным.В книгу включены также очерки «Современные французы», где читатель познакомится с галереей литературных портретов, в частности Бальзака, Мишле, Мопассана и других писателей.Эти произведения издаются на русском языке впервые после почти столетнего перерыва.
В книге представлено исследование формирования идеи понятия у Гегеля, его способа мышления, а также идеи "несчастного сознания". Философия Гегеля не может быть сведена к нескольким логическим формулам. Или, скорее, эти формулы скрывают нечто такое, что с самого начала не является чисто логическим. Диалектика, прежде чем быть методом, представляет собой опыт, на основе которого Гегель переходит от одной идеи к другой. Негативность — это само движение разума, посредством которого он всегда выходит за пределы того, чем является.
В Тибетской книге мертвых описана типичная посмертная участь неподготовленного человека, каких среди нас – большинство. Ее цель – помочь нам, объяснить, каким именно образом наши поступки и психические состояния влияют на наше посмертье. Но ценность Тибетской книги мертвых заключается не только в подготовке к смерти. Нет никакой необходимости умирать, чтобы воспользоваться ее советами. Они настолько психологичны и применимы в нашей теперешней жизни, что ими можно и нужно руководствоваться прямо сейчас, не дожидаясь последнего часа.
На основе анализа уникальных средневековых источников известный российский востоковед Александр Игнатенко прослеживает влияние категории Зеркало на становление исламской спекулятивной мысли – философии, теологии, теоретического мистицизма, этики. Эта категория, начавшая формироваться в Коране и хадисах (исламском Предании) и находившаяся в постоянной динамике, стала системообразующей для ислама – определявшей не только то или иное решение конкретных философских и теологических проблем, но и общее направление и конечные результаты эволюции спекулятивной мысли в культуре, в которой действовало табу на изображение живых одухотворенных существ.
Книга посвящена жизни и творчеству М. В. Ломоносова (1711—1765), выдающегося русского ученого, естествоиспытателя, основоположника физической химии, философа, историка, поэта. Основное внимание автор уделяет философским взглядам ученого, его материалистической «корпускулярной философии».Для широкого круга читателей.
В монографии на материале оригинальных текстов исследуется онтологическая семантика поэтического слова французского поэта-символиста Артюра Рембо (1854–1891). Философский анализ произведений А. Рембо осуществляется на основе подстрочных переводов, фиксирующих лексико-грамматическое ядро оригинала.Работа представляет теоретический интерес для философов, филологов, искусствоведов. Может быть использована как материал спецкурса и спецпрактикума для студентов.