Формула всего - [85]
– Ну пойду я. Мне надо.
– Тебе всегда надо! – Машка обиделась. У нее за спиной повалилось ведро – щука растолкала. Теперь она прыгала на песке. Очень забавно. Дети подняли шум. Машка – ноль внимания. Слезки закапали.
Я говорю:
– Ну чего ты? эй? С таким лицом замуж не возьмут!.. Не возьмут, не возьмут!.. Вот, уже лучше. Я вернусь к тебе, Маха.
– Обязательно, – ее просьба беспомощна, как все детское. У меня – комок к горлу.
Отвернулся я и пошел. Машкиному отцу пришлось дважды повторить: «Ты куда?» – прежде чем я его услышал и ответил рассеянно:
– К Карачурту.
– Там того… волки провожают, – гаже, подавленный, поплелся за мной. – Их ямщик утром видел.
– Сколько?
– С тебя хватит.
– Мне уже во, – я показал ладонью у горла и всем назло пошел сквозь деревню. Мимо Машкина дома. Месяц назад я имел здесь ночлег и стол, полный вкусного. Как все изменилось! Не было больше ни копченых угрей, ни белой хозяйки, ни заботы ее… Чертов Указ! Подлил масла в огонь! Думать и то про него устанешь!
Сунув руку в карман, я нащупал свистульку. Что ты будешь делать! Забыл отдать! Я ее выбросил, даже не глянув, куда упала.
Ночь коротал в душистом стогу. Его подрыли лесные свиньи. Я ждал их в гости, но не дождался.
Утром, в лугах, у меня из-под ног вырвался тетерев. Я пожалел, что иду без ружья. Надо купить. Потом дождь сыпанул. Я думал – он так, а он час да другой… У меня вся печенка насквозь промокла! Лису еще встретил – лысую, тощую. «Хорошо тебе, – думаю, – шерсть у тебя; тепло, наверно». Она – под ельник.
За косогором опять река – опухшая, мутная, с широким мостом. Я хотел под ним спрятаться да гляжу – с боков заливает, а щели сверху такие, что пальцы просунешь. Лучше идти. Пока идешь – не замерзнешь.
Дождь стал сильнее, я измок, как рыба, и так привык к ливню, что перестал его слышать. Только под вечер перестало хлестать. В честь этого праздника я съел кокурки, закусил яйцом, выжал одежду, а дальше ясно – глаз не сомкнул, так и шел до зари, то приплясывая, то ежась. Ну да следующий день был теплый. Бабье лето пришло мне в помощь.
На дороге появились телеги. Три из них меня обогнали, две попались навстречу, а шестая – сзади – притормозила, и мужик, натянувший вожжи, спросил:
– Куда путь держишь?
Мать твою копытом! Опять засада? Я весь напрягся, но гаже, по-видимому, спрашивал без подвоха. Он просто соскучился и хотел поболтать. Я это понял и ответил приветливо:
– Мне все по дороге.
– Садись, подвезу.
Я сел на телегу.
– Меня Санька зовут.
– А я Алеша.
– В дождик попал?
– Ничего. Не размыл.
– Но-о! – Санька поддал кнутом. Я откинулся на мягкие тюки. Погода баюкала.
– Что молчишь?
Я ответил, не открывая глаз:
– Говорит тот, кому что-то надо.
– А тебе как будто ничего не надо?
– Из того, что я могу сейчас взять, – ничего.
– Ты как мыльновский батюшка.
– А что? – я сразу вспомнил того попа, с которым судачил у Шерстобитова.
– Тот тоже скажет, как отрежет. И земля у него как шарик, и вращается она вокруг солнца. Я ему: «А чего ж тогда мы с нее не рухаем?» А он смеется. Пенек ученый. Ему все, что в лоб, – все по лбу.
Я рассмеялся. Гаже сообразил, что переврал поговорку, но не смутился:
– Главное – ты меня понял.
– Да.
– Мне с попом интересно. Я с ним спорить люблю – за жизнь. Без драки. Он поп выдающийся! Чепуху городит, но очень складно. И речь у него грамотная такая, красивая речь – не подкопаешься. Не поп, а баюн.
А ты сам не баюн? Санька дальше трепал:
– Вот старый поп был – не тот сорванец, который перед этим, а старый-старый – он был другой. И бог у него был серьезный. А этот поп веселый. И бог у него такой же! Как это объяснить?
– А нечего объяснять. Просто так есть. А ты Шерстобитова близко знаешь?
– Спросил тоже! Кто ж Шерстобитова не знает?
– Ты когда его увидишь?
– Хоть сейчас можно к ним заехать, только это крюк – не хочу сейчас. А чего тебе надо?
– Должен я ему. Не передашь?
– Передам. Мы ему все должны. Он детей наших учит, – Санька замолчал.
Потом он еще пару раз меня кликал, но я делал вид, что сплю, а потом и правда уснул.
Открыв глаза, я увидел избы, курей, заборы. Лохматые псы поднимали головы, но нашу телегу провожали без лая. Санька, услышав, что я заворочался, вытянул вперед руку, удлиненную кнутом:
– Вон твой Шерстобитов.
Где?!
Меня прямо в воздух подбросило!
Из огня да в полымя!
Нет Шерстобитова! Санька имел в виду его дом. Мы приехали в Мыльново! Как же это так? Я чуть не завыл. Милый человек! «Крюк, крюк!» – вот тебе и крюк!.. И чего тебя сюда занесло?.. Сукин сын коротышка! Канделябрик слямзил, а расхлебывать мне! И Санька тоже – добрая душа, сделал приятное… Так приятно, что разбогатею сейчас на разбитую морду и сломанные ребра. Учитель выйдет, и что он крикнет? «Ату его, парни! Вор он поганый!» Меня не спросят. Как по нотам разыграют!
Ну что ж, чавалэ. Я откинулся назад. Чему быть – то будет.
Колесо вращалось. Гляжу – на обод одуванчик пристал, и раз оборот – не отпадает, два – остается… Три. Четыре. Встало колесо! Было не видно – отлип, не отлип.
– Отец дома? – спросил у кого-то Санька.
– В город уехал, – ответил детский голос.
– За получкой, что ли?
– Вроде того.
Я перекрестился – кажись, пронесло!
Что за народ — цыгане? Как получилось, что расселившись по всему миру, они нигде не стали своими, везде остаются на особом положении? Как изменилась их жизнь в современной России, и чем отличаются новые цыгане от новых русских? Что такое цыганский закон, цыганская правда, цыганская мораль? Откуда идет поверье, что Иисус Христос разрешил цыганам воровать и обманывать людей? В этой веселой и лиричной книге самые невероятные приключения и судьбы описаны с этнографической достоверностью. С любовью, горечью и беспощадной честностью автор изображает сцены из жизни хорошо знакомых ему цыган, преимущественно котляров.
Жизнь – это чудесное ожерелье, а каждая встреча – жемчужина на ней. Мы встречаемся и влюбляемся, мы расстаемся и воссоединяемся, мы разделяем друг с другом радости и горести, наши сердца разбиваются… Красная записная книжка – верная спутница 96-летней Дорис с 1928 года, с тех пор, как отец подарил ей ее на десятилетие. Эта книжка – ее сокровищница, она хранит память обо всех удивительных встречах в ее жизни. Здесь – ее единственное богатство, ее воспоминания. Но нет ли в ней чего-то такого, что может обогатить и других?..
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.
События, описанные в этой книге, произошли на той странной неделе, которую Мэй, жительница небольшого ирландского города, никогда не забудет. Мэй отлично управляется с садовыми растениями, но чувствует себя потерянной, когда ей нужно общаться с новыми людьми. Череда случайностей приводит к тому, что она должна навести порядок в саду, принадлежащем мужчине, которого она никогда не видела, но, изучив инструменты на его участке, уверилась, что он талантливый резчик по дереву. Одновременно она ловит себя на том, что глупо и безоглядно влюбилась в местного почтальона, чьего имени даже не знает, а в городе начинают происходить происшествия, по которым впору снимать детективный сериал.
«Юность разбойника», повесть словацкого писателя Людо Ондрейова, — одно из классических произведений чехословацкой литературы. Повесть, вышедшая около 30 лет назад, до сих пор пользуется неизменной любовью и переведена на многие языки. Маленький герой повести Ергуш Лапин — сын «разбойника», словацкого крестьянина, скрывавшегося в горах и боровшегося против произвола и несправедливости. Чуткий, отзывчивый, очень правдивый мальчик, Ергуш, так же как и его отец, болезненно реагирует на всяческую несправедливость.У Ергуша Лапина впечатлительная поэтическая душа.