Формула всего - [83]
– Ну Клещ дает!
– Молоток!
– Насыпай!
Они пили, как кони, и ржали так же. Клещ был главный по хохмам. Он мне сразу не понравился – вертлявый больно, а лицо, как у бабы, несмотря на усы. Облить что-то грязью да посмеяться – вот и все, что он мог, но его одобряли, хотя Клещ в самом деле говорил нехорошее, да еще за едой. Поганая харя! Вот зачем он так смотрит? И взгляд такой хитрый, как будто в цирке, когда фокусник берет шляпу, чтобы вытянуть кролика! Я ему покажу кролика! Я ему кишки на кулак намотаю!
Ох, дело.
Клещ глаза отвел, посидел, повыждал, а потом соседа аккуратно – тронь за рукав и шепчет. Чего он шепчет? Я невольно отвлекся – хозяйка суп принесла капустный. Я ей и «спасибо» сказать забыл. Смотрю – гаже лыбятся. В чем их сговор?
Едва только ложку ко рту поднес, как сразу и слышу:
– А что, ребята, куплю себе на Покров ружье.
Это не Клещ, а его сосед. Голос – разухабистый.
Кто-то не понял:
– Почему на Покров?
– Дичь пойдет.
Ах он вошь такая! В другое время я б ему показал, а тогда сглотнул, говорю себе: «Тише. Сам он дичь!»
А гаже задирает:
– Вкусно, цыган?
«Ох и зря ты это», – подумал я и опять за ложку. Надо доесть, пока не начали. Ясно, что схлестнемся. Посуда первая пострадает. А съеденное не отнять. Ну да ничего. Противник – статный, кудрявый такой, усы тараканские, щечки румяные, бабник, наверно. От такого по лицу получить нестыдно.
Я ему ответил:
– Когда голодный – все вкусно.
– Ну еще бы! Вам и падаль еда! Правда, цыган?
Я бороду вытер:
– А что «правда»-то?
– Правда-то? Вот! – он башмак сорвал и в мою тарелку – бух его весь! – Вот, цыган, правда! Ты у меня этот лапоть съешь и добавки попросишь!
Я – весь в брызгах супа! Кровь к голове! Забыл все на свете, а когда в себя пришел, мы уже стояли с ним грудью в грудь. Гаже улыбался. И слева, и справа – его дружки. Надо ж так влипнуть! Если он меня свалит, они добавят, а если я его, еще хуже… Они и за меньшее зубы вышибали!
Нет, смекаю, такое дело кулаками не решишь. Тут ужом скользить надо. Но все ждут драки! Даже гармошка прикусила язык. А я говорю как можно спокойней:
– Напрасно ты на цыган наговариваешь. Сам же знаешь, что зря. Но я твой народ оскорблять не буду, потому что твой народ – великий, а вот ты напился и в ссору лезешь. Некрасиво как-то.
– Что?!
– Оставь, Никит. Он прав, – между нами вклинился кто-то третий. Сто лет ему жизни!
Раздались крики: «Цыган – молодец!», «Не придерешься», «Отбрил Никитку», «За себя постоял!» Другие галдели: «Ишь, благородный! Поучи еще нас!», «Цыгане – звери», «В торец ему!», «В бубен!» Клещ разумно молчал да поглаживал ручки. Никиту заминкой усадили на место, да он и сам уже поменялся – руки чужие с себя смахнул и гаркнул внушительно: «Все! Замяли. Всех благ, чавэлла!» Поднял и выпил.
Я посмотрел на того, кто первым сказал, что я прав: мужик под сорок, широколобый, глаза серые.
Говорю:
– Детям твоим повезло с отцом.
А он:
– Иди, цыган, с богом. От греха подальше.
– Золота в судьбе! Все дороги с песней!
Указ-то по ходу лег в богатую почву. Запахло жареным. Мир стал опасным. Я шел по улице и стрелял глазами – не идут ли за мной? В непроглядных окошках мне убийцы мерещились – с топорами! Я все ждал, когда они выбегут, но они не выбегали. За деревней была роща. Я свернул в нее и спрятался в кустах. Если погоня, проскочит мимо. Но никого. Я устыдился – не пристало мне бояться, да и очень глупо – ведь от страха легче не станет.
Дэвлалэ-Дэвла! Как много звезд! А луна какая! Подумать только! Каждую ночь я на них смотрел, а тогда как будто впервые увидел.
В груди заныло. Сколько мне осталось? Ну приду я к Ворже – и что там будет? Меня не ждут. Я для них покойник. Не должны мертвецы приходить к живым. А я иду. Зовут меня Драго, сын Брэтиано. Пусть кастрюльщики удивятся! Моим новостям и моим дукатам! Старик говорил: «Конь подох – седло осталось. Седло украли, а кнут с тобой! Тем и радуйся, что негрустно».
Ай-нанэ-нанэ. Кого я обманывал? Сам себя. Утром было погано, словно с похмелья. Люди, которые попадались… Чтоб им не жилось! И в глазах у них – тьфу, через одного: «Цыган, ты – чужой. Я тебя терплю, а солдаты не стерпят. Убирайся-ка лучше подобру-поздорову». Хотя в общем-то им было наплевать на меня – хоть сдохни. Да я и не прошу. Мне на них тоже не очень. Вот такие пироги. Никуда не деться. Своих тут нет.
Я вспомнил тех, кому, как я думал, был чем-то нужен, – они уже умерли, а те, кто остался, могли спокойно обойтись без меня. Мне стало страшно, как я живу. Спортили путь мне. Я стал делать все, чтобы избежать беспокойных встреч, – деревни любые обходил стороной, а дороги нарочно выбирал старые, полузабытые. Одна из них меня заблудила – она тянула меня два дня по дремучему лесу, а потом превратилась в убогую тропку и вовсе исчезла.
Я заночевал у широкого озера, в нехоженом месте. Гаже бы сказали: «Здесь у Лешего ночлег», но мы так не скажем; это им он Леший, а для нас – Лесной Батя. Он нашим помогает.
Я лег рядом с костром и все думал-мечтал – о дружной семье, про такую землю, где б никто не мешал; там и избы построить – теплые, с печью, варить варенье, коней разводить да воспитывать деток. Чтобы мир да лад, золотой бы клад! Дело, чавалэ!
Что за народ — цыгане? Как получилось, что расселившись по всему миру, они нигде не стали своими, везде остаются на особом положении? Как изменилась их жизнь в современной России, и чем отличаются новые цыгане от новых русских? Что такое цыганский закон, цыганская правда, цыганская мораль? Откуда идет поверье, что Иисус Христос разрешил цыганам воровать и обманывать людей? В этой веселой и лиричной книге самые невероятные приключения и судьбы описаны с этнографической достоверностью. С любовью, горечью и беспощадной честностью автор изображает сцены из жизни хорошо знакомых ему цыган, преимущественно котляров.
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
Жизнь – это чудесное ожерелье, а каждая встреча – жемчужина на ней. Мы встречаемся и влюбляемся, мы расстаемся и воссоединяемся, мы разделяем друг с другом радости и горести, наши сердца разбиваются… Красная записная книжка – верная спутница 96-летней Дорис с 1928 года, с тех пор, как отец подарил ей ее на десятилетие. Эта книжка – ее сокровищница, она хранит память обо всех удивительных встречах в ее жизни. Здесь – ее единственное богатство, ее воспоминания. Но нет ли в ней чего-то такого, что может обогатить и других?..
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.
События, описанные в этой книге, произошли на той странной неделе, которую Мэй, жительница небольшого ирландского города, никогда не забудет. Мэй отлично управляется с садовыми растениями, но чувствует себя потерянной, когда ей нужно общаться с новыми людьми. Череда случайностей приводит к тому, что она должна навести порядок в саду, принадлежащем мужчине, которого она никогда не видела, но, изучив инструменты на его участке, уверилась, что он талантливый резчик по дереву. Одновременно она ловит себя на том, что глупо и безоглядно влюбилась в местного почтальона, чьего имени даже не знает, а в городе начинают происходить происшествия, по которым впору снимать детективный сериал.