Философия уголовного права - [104]

Таким образом, вопрос о праве наказания распадается на вопросы о субъекте наказания и об объекте его; с первым связан вопрос об основах права наказания, со вторым – вопрос о целях и свойствах наказания.

Глава I Субъект права наказания и его основы [185]

1. Личная месть и наказание

На первоначальных ступенях истории уголовного права карательная деятельность принадлежала частным лицам, потерпевшим от преступных деяний. Но человек молодой культуры отличается смешением субъективного с объективным, неумением отделить свое «я» от внешнего окружающего его мира[186]. В области религиозных верований это приводит к фетишизму, в области науки – к отсутствию сознания законов природы и постоянным олицетворениям, в области юридической – к отсутствию понятия права, заменяемого понятием одностороннего, не признанного другими интереса (право не объективировавшееся). Соответственно этому нет и понятия неправды, его заменяет субъективное понятие обиды; нет наказания, его заменяет месть. Мститель или отнимает у виновника его блага, сообразуясь не с важностью его вины, а с глубиною чувствуемой им обиды и отношением сил своего противника к своим собственным силам, или получает с него выкуп и прощает ему обиду. Стремясь к удовлетворению интересов мстителя, месть не заботится об интересах лица, против которого она направляется.

Но уже самые ранние известия изображают нам человека в состоянии общественном. На его отношениях к другим людям влияние общежития сказывается весьма явственно, определяя его деятельность. Верования религиозные, общественные нравы и обычаи руководят и рукой мстителя. Существенные интересы общежития заставляют его в известных, сперва важнейших преступлениях требовать мести от потерпевшего. Кто не мстит за тяжкую обиду, ему или членам его семьи причиненную, тот признается позорным, оскорбляющим божество и нарушающим свой долг по отношению к обществу. В свою очередь общество помогает потерпевшему осуществить дело мести, идя войной на обидчика и его род. Частные воины в первичном быту практиковались очень часто и заменяли дело суда. Из войн образовались и меры наказания: это были меры победителя над побежденным.

Постепенно общественные кружки сосредоточивают власть наказания всецело в своих руках и сами расправляются с обидчиками. Месть личная (vindictum privatum) сменяется местью общественной (vindictum publicum), и личность потерпевшего более и более отодвигается на задний план. Каждый кружок общественный приобретает власть наказания над своими членами. Но при коллизии с другими кружками остается необходимой война. Месть вызывала обратную месть, общества находились в постоянной вражде, самые существенные интересы не были обеспечены. «И встал род на род» – так характеризует наш летописец это хаотическое состояние вещей.

Для того чтобы положить ему предел, нужна была сильная власть, которая способна была бы объединить все общественные кружки, все роды и своей деятельностью сделать излишними беспрерывные частные войны. Такая власть была власть государственная, такая деятельность была деятельность судебная вообще и карательная в частности.

В современном правовом строе цивилизованных народов объединение это уже вполне завершилось, и право наказания принадлежит единственно и исключительно государству как его субъекту. Личность потерпевшего отодвинулась на задний план; целое государство в лице представляющего его правительства выступает истцом в делах уголовных, заинтересованным в наказании виновных. Как остаток прежнего порядка за личностью по некоторым делам сохранилось право требовать наказания и отказываться от него; но даже по этим делам наказание назначается не для удовлетворения личного интереса обиженного, а в видах интересов общегосударственных; прежний личный, частный принцип уступил место принципу публичному, государственному.

2. Карательная власть

Представителем государства как субъекта этого права является верховная государственная власть. От нее зависит установление законов, объявляющих те или иные деяния наказуемыми, выбор самих мер наказания и общее наблюдение как за применением, так и за исполнением их. В прежнее время она выступала и непосредственно в делах уголовных, притом и как истец, и как судья. «А не будет, – писал Котошихин о времени Алексея Михайловича, – в смертном деле челобитчика, и таким делом за мертвых людей бывает истец сам царь». Доныне в Англии уголовные дела формулируются как дело короля (или королевы) против подсудимого (a Queen against the prisoner). Личное осуществление суда монархом продолжалось у нас до Судебных уставов 20 ноября, да и ныне в местностях, где еще не введена судебная реформа, на основании прежнего законодательства уголовные дела могут доходить до разрешения монарха через Государственный совет. Некоторые следы этого порядка вещей сохраняются даже по новому законодательству. Так, приговоры судебных мест о лишении сословных прав лиц привилегированных состояний требуют непосредственного утверждения императора и представляются ему для этого через министра юстиции (ст. 945 Уст. уг. судопр.); возбуждение уголовного преследования относительно членов царствующего дома по всем преступлениям зависит от усмотрения царствующего императора (ст. 202 Основн. законов); дела о заочном оскорблении государя или членов царствующего дома могут быть направлены к суду не иначе, как по докладу о том министром юстиции государю; высшие чины первых трех классов за преступления по должности предаются суду по высочайше утвержденным мнениям Государственного совета (ст. 1109 Уст. уг. судопр.); прекращение следствий по некоторым политическим преступлениям требует Высочайшего повеления (ст. 1045 Уст. уг. судопр.).