Философия свободы - [92]
Социальные нормы постоянно претерпевают изменения. Границы между частной и публичной сферой тоже все время смещаются, так что многое из того, что раньше считалось строго приватным, теперь выносится на публику. Можно даже сказать, что сегодня многим кажется более пугающей перспективой отсутствие наблюдения, нежели его постоянное и повсеместное наличие. Границы определяются помимо всего прочего нашими ожиданиями относительно того, какие области должны быть избавлены от наблюдения. Эти ожидания формируются с учетом фактического объема наблюдения: если определенные области нашей жизни фактически являются объектом наблюдения, мы автоматически ожидаем, что они будут оставаться таковым и в дальнейшем, и тем самым сужаются границы того, что мы считаем неприкосновенной областью частной жизни. Другими словами, если границы определяются лишь тем, что́ мы фактически готовы признать, то в принципе становится возможным общество тотального наблюдения. Однако тот факт, что определенный объем наблюдения одобряется большинством граждан в отдельно взятом государстве, еще не является достаточным основанием для признания этого объема наблюдения легитимным. В этом состоит принципиальная разница между абсолютной демократией и либеральной демократией, которая устанавливает границы действия решений демократического большинства.
Основная причина, по которой необходимо ограничить право государства собирать и сопоставлять информацию, заключается в том, что существует опасность злоупотребления этой информацией, подрывающая принципы демократии. Конечно, можно возразить, что в современной Норвегии демократия вовсе не кажется подорванной, и что ни одно норвежское правительство не стало бы злоупотреблять личной информацией для того, чтобы нейтрализовать критиков и диссидентов. И хотя в нынешней ситуации все обстоит именно так, необходимо сформулировать правила, устанавливающие границы на случай наступления менее благоприятных времен. Традиционно государство рассматривалось как основная угроза защите личности, поскольку именно государственные учреждения имели достаточные ресурсы для тотального наблюдения за гражданами. Несомненно, эта угроза по-прежнему актуальна, однако развитие технологий привело к тому, что собирать и сопоставлять информацию может практически кто угодно. Поэтому должны быть установлены границы, регулирующие возможность сбора информации и злоупотребления ею для негосударственных учреждений, а также для частных лиц. Такое обоснование носит инструментальный характер, поскольку оно требует ограничения доступа к информации на том основании, что злоупотребление ею может нанести значительный ущерб. Вопрос в том, достаточно ли глубоко такое обоснование. Может быть, нарушение права на частную жизнь и защиту личности само по себе является злом, независимо от того, случится ли злоупотребление информацией?
Вопрос о том, является ли право на частную жизнь фундаментальным или лишь производным от других прав, широко обсуждался в философском дискурсе, как и вопрос о том, идет ли речь об одном праве или о целом комплексе прав. Джудит Джарвис Томсон в своей очень авторитетной статье обосновывает, что право на частную жизнь не является фундаментальным правом, а скорее является совокупностью прав, связанных с правом принимать решения, касающиеся своей личности и имущества[426]. По мнению Томсон, мы обладаем правом на то, чтобы никто не смотрел на наше имущество, к примеру, на фотографии в альбоме, если только мы сами не предоставили его для всеобщего обозрения. Далее, у нас есть право не становиться объектом наблюдения или прослушивания, если только мы сами не способствуем этому, например, стоя и разговаривая у открытого окна. Томсон утверждает, что так называемое право на частную жизнь есть не что иное, как право собственности, включающее и собственную личность. Следовательно, она считает, что право на частную жизнь в действительности избыточно, поскольку оно ничего не добавляет к праву собственности.
Чтобы опровергнуть Томсон, достаточно найти пример, в котором нарушается право на частную жизнь, и при этом не нарушается право на собственность. Представим себе, что у Пера есть mp3-плеер, на котором содержатся незаконно скачанные из Интернета материалы, а кроме того, Пер украл этот плеер, так что он не обладает правом собственности ни на сам плеер, ни на его содержание. И все же многие сочтут право Пера на частную жизнь нарушенным, если Пол без разрешения Пера возьмет этот плеер, чтобы посмотреть, что Пер на него записал. Можно предположить, что Томсон заявила бы об отсутствии нарушения права на частную жизнь по определению, поскольку нарушения права на частную собственность в данном случае не происходит. Дальнейшее развитие этой дискуссии едва ли возможно.
