Философия свободы - [86]

Талер и Санстейн, безусловно, правы в том, что нам следует использовать результаты исследований человеческого поведения для формирования стандартных решений, служащих интересам граждан. Однако от признания этого факта очень далеко до прямой манипуляции, которая заставляет людей выбирать наилучшую с точки зрения патернализма жизнь, а не ту, которую они хотели бы для себя сами. Разумеется, либертарианский патернализм предпочтительнее многих других форм патернализма, при условии, что мы подходим к вопросу с либеральной точки зрения, но еще предпочтительнее было бы полное отсутствие патерналистских вмешательств, или, в крайнем случае, слабая форма патернализма, нейтральная в отношений человеческих предпочтений.

Учитывая, что Талер и Санстейн в своей теории принимают за точку отсчета абсолютно рационального индивида, homo oeconomicus, обладающего «полной информацией, неограниченными когнитивными способностями и совершенной силой воли»[404], реальные люди оказываются в заведомом проигрыше. Тем самым действующие из лучших побуждений политики, чиновники и прочие архитекторы выбора получают практически неограниченную свободу для патерналистских вмешательств во все аспекты нашей жизни. Либертарианский патернализм является идеологией заботы, которая подразумевает тотальный контроль над населением при помощи развитой системы экспертных оценок, определяющих наилучшие из возможных способов, какими нам следует жить.

И хотя выражение «либертарианский патернализм» еще не существовало во времена Алексиса де Токвиля, он предостерегал именно от такого типа политического устройства:

«Над всеми этими толпами возвышается гигантская охранительная власть, обеспечивающая всех удовольствиями и следящая за судьбой каждого в толпе. Власть эта абсолютна, дотошна, справедлива, предусмотрительна и ласкова. Ее можно было бы сравнить с родительским влиянием, если бы ее задачей, подобно родительской, была подготовка человека к взрослой жизни. Между тем власть эта, напротив, стремится к тому, чтобы сохранить людей в их младенческом состоянии; она желала бы, чтобы граждане получали удовольствия и не думали ни о чем другом. Она охотно работает для общего блага, но при этом желает быть единственным уполномоченным и арбитром; она заботится о безопасности граждан, предусматривает и обеспечивает их потребности, облегчает им получение удовольствий, берет на себя руководство их основными делами, управляет их промышленностью, регулирует права наследования и занимается дележом их наследства. Отчего бы ей совсем не лишить их беспокойной необходимости мыслить и жить на этом свете?

Именно таким образом эта власть делает все менее полезным и редким обращение к свободе выбора, она постоянно сужает сферу действия человеческой воли, постепенно лишая каждого отдельного гражданина возможности пользоваться всеми своими способностями. Равенство полностью подготовило людей к подобному положению вещей: оно научило мириться с ним, а иногда даже воспринимать его как некое благо.

После того как все граждане поочередно пройдут через крепкие объятия правителя и он вылепит из них то, что ему необходимо, он простирает свои могучие длани на общество в целом. Он покрывает его сетью мелких, витиеватых, единообразных законов, которые мешают наиболее оригинальным умам и крепким душам вознестись над толпой. Он не сокрушает волю людей, но размягчает ее, сгибает и направляет; он редко побуждает к действию, но постоянно сопротивляется тому, чтобы кто-то действовал по своей инициативе; он ничего не разрушает, но препятствует рождению нового; он не тиранит, но мешает, подавляет, нервирует, гасит, оглупляет и превращает в конце концов весь народ в стадо пугливых и трудолюбивых животных, пастырем которых выступает правительство»[405].

Экскурс: принуждение в психиатрии

Одной из предпосылок к рассуждениям о правах и патернализме в предыдущих главах является предположение, что индивиды обладают способностью к автономии. Однако в этом отношении индивиды, страдающие серьезными психическими заболеваниями, могут быть выделены в иную категорию, нежели все остальные, в том случае, если заболевание серьезно подрывает способность к автономии, так что индивид перестает удовлетворять минимальным необходимым критериям. Это имеет самое непосредственное влияние на статус человека и его права.

Использование принуждения в психиатрическом контексте чаще всего является формой патернализма, не считая тех относительно немногих случаев, когда принуждение используется для того, чтобы защитить от предположительно опасного пациента окружающих людей. Принуждение оправдывается чаще всего критерием необходимости лечения, которое должно принести пользу самому пациенту, даже если пациент не представляет опасности для самого себя, а также критерием опасности в тех случаях, когда пациент опасен для себя или окружающих[406]. Наиболее часто встречается первый критерий, а в тех случаях, когда использование принуждения оправдывается критерием опасности, речь чаще всего идет о том, что пациент представляет опасность для самого себя, хотя точную статистику мне найти не удалось.